Связанные луной

В голове пронеслась неприятная мысль – «их слишком много, нам не удастся их прогнать» – и словно в доказательство, он почувствовал, как в него впиваются совсем недружелюбные взгляды. Отвлекшись, он пропустил стремительное движение оборотня и глухо взвыл, когда острые зубы сомкнулись на его загривке. Запаниковав он все же поддался волку и позволил ему взять контроль. Зверь приказывал забыть обо всем и наконец-то разодрать противника. Отчаянно дернувшись он сумел вырваться и чувствуя как из раны струится горячая кровь, отскочил в сторону, приготовившись к прыжку.

Момент был удачным, что-то отвлекло отвергнутого и упускать такой шанс было глупо. Забыв, что совсем рядом с ним девушка, он прыгнул на волка, уже не думая ни о чем, кроме как о том, как вцепиться в глотку оборотня. Но в самый последний момент на его пути появилось бледное лицо Карины и большие карие глаза испуганно посмотрели на него.

Он даже не успел подумать о том, чтобы отклониться. Да и не было у него такой возможности. Вместо отвергнутого, его пасть сомкнулась на плече девушки, в опасной близости от шеи. Тихо вскрикнув, Карина упала на спину, почти сразу же потеряв сознание, но он успел увидеть ее наполненный страхом взгляд. Он застыл над ней, пытаясь справиться с шоком и понять, что ему надо делать, но мысли путались и он мог лишь растерянно смотреть, как на тонком, светлом свитере расплывается кровавое пятно. Он укусил ее… в полнолуние…

В голосе настойчиво крутится лишь одно – семь из десяти укушенных оборотнем умирают.

Не успел он прийти в себя, как рядом раздалось грозное рычание и он еле успел увернуться от зубов отвергнутого. Отпрыгнув в сторону он припал к земле, приготовившись прыгнуть на оборотня, но замер. Их было уже четверо и все медленно направлялись к нему, тесня его к забору. А вот рядом с Кариной стоял мужчина, от которого веяло такой силой, что внутри него все затрепетало от первородного ужаса. Низко склонившись над девушкой, он внимательно рассматривал ее укушенное плечо, при это сильно хмурясь. В пронзительно-голубых глазах было столько презрения, что Даниил не выдержал и отвернулся, а ведь этот взгляд был даже не направлен в его сторону.

«Он убьет ее, как только она перестанет быть полезна ему» – пронеслась неприятная мысль и он зарычал от душившей его ярости.

Незнакомец резко выпрямился и посмотрел в его сторону. На его губах тут же появилась высокомерная ухмылка, стоило ему увидеть, в каком жалком положении оказался один из оборотней Святослава. Руки и грудь мужчины были испачканы кровью и он что-то сжимал в руке, еще и с такой силой, что на тыльной стороне ладони вздулись крупные вены.

Даниил уперся задними лапами в забор, отчаянно пытаясь найти путь к спасению. Он не может умереть. Только не так! И только первый из отвергнутых собирался прыгнуть на него, как ночной воздух прорезал краткий вой их альфы и волки неожиданно отступили, последовав за своим лидером. Блондин подхватил на руки Карину и дождавшись пока его стая окружит его, защищая от неожиданных нападений, медленно, словно издеваясь, направился к сломанной калитке.

«Уходит? Так просто? Но почему?»

Сделав шаг вперед, борясь с желанием броситься вслед за отвергнутыми, он услышал странный шум и посмотрев в сторону дома, увидел причину неожиданного бегства оборотней.

Глава 9

Карина

Еще никогда в жизни мне не было так плохо, я даже не знаю с чем сравнить эту невыносимую боль. Я чувствую, как напряжены мышцы и кажется, что еще чуть-чуть и они просто не выдержат и порвутся. Кости словно покрылись наждачкой и любое движение пробуждает новую волну боли. И я изо всех сил стараюсь не двигаться, но сейчас это просто невозможно. По венам течет уже не кровь, а кислота и я просто не могу замереть даже на мгновение. Кожа горит так сильно, что складывается впечатление, что пока я была без сознания, меня разок другой закинули в наполненную кипятком ванну. Но больше всего болит правое плечо, оно словно является эпицентром боли и мне даже кажется, что я чувствую, как оно пульсирует. А еще мне жарко, невероятно жарко и сложно понять, жар исходит от меня или из вне, потому что мне и дышать тяжело, словно воздух раскален до предела.

Хочется закричать в голос, но во рту так пересохло, что я не могу произнести ни звука. При этом от боли и беспомощности во мне то и дело возникает желание словно маленькому ребенку замахать руками и затопать ногами, сломать что-то или разбить, сделать хоть что-нибудь, лишь бы дать выход быстро накапливающейся злости. Да это даже не злость – эта какая-то безумная, дикая ярость.

Сколько длилась эта агония я даже не представляю, в это время я и думать связно не могла, не то что ощущать течение времени. Боль сжигала тело с одинаковой силой, если не считать плеча и правой руки, которую кольнуло новой, резкой болью, почти сразу же после того, как я очнулась. Ну как очнулась, из приятного забвения нырнула в пучину боли, не в состоянии ни открыть глаз, ни позвать на помощь.