Связанные одной тайной

— Подкуп должностных лиц! — вдруг перебил Смирнова адвокат, и в зале суда, под завязку забитого публикой, в числе которой были и журналисты, воцарилась полнейшая тишина. — Я говорю о коррупции среди работников Московской городской прокуратуры, а также о фальсификации материалов дела и препятствии осуществлению правосудия, Ваша Честь!

У Тани екнуло сердце. Вот оно то, чего она опасалась! Дядя Леня использовал Льва Геннадьевича, а теперь решил публично принести его в жертву, чтобы развалить дело. Хотя странно. Ведь если сейчас защитник скажет, что Смирнов брал взятки, то тем самым признается, что именно они и давали ему на лапу! То есть сообщит о новом преступлении своего подопечного!

Несмотря на то, что Лев Геннадьевич не мог не понимать, на что намекает адвокат, он, нисколько не теряя присутствия духа, заявил:

— Это просто смешно, Ваша Честь! Бред сивой кобылы! О, прошу прощения за эти слова, беру их обратно и прошу в протокол не вносить.

— Ваша Честь, если то, о чем я говорю, бред сивой кобылы, позволю себе процитировать уважаемого представителя обвинения, то значит ли это, что обвинение не возражает против оглашения данных фактов?

Судья подозвал Генриха Максимилиановича и Льва Геннадьевича к себе. Пока они совещались, Таня спросила Дениса:

— Что происходит?

— Понятия не имею, — в растерянности пожал Радкович плечами. — Но, судя по всему, что-то, нами не предусмотренное.

И в самом деле, то, что имело место после того, как адвокат Светлый получил возможность презентовать новые доказательства, не было никем запланировано. Никем, кроме сияющего защитника, с явным торжеством в голосе объявляющего:

— Нам стало известно о массивных фальсификациях в деле нашего манданта! И о преступном сговоре в стенах прокуратуры, целью которого является засадить господина Чехарского, не виновного ни в одном из предъявляемых ему преступлений, за решетку!

— Невиновного? — раздраженно переспросил Лев Геннадьевич. — И это все ваши доказательства? Что же, в таком случае скоро нам придется с вами встретиться в зале суда по делу о клевете, господин адвокат! И обвиняемым будете вы!

Генрих Максимилианович саркастически улыбнулся, показав великолепные белоснежные зубы, взмахнул рукой и произнес:

— Однако сначала будет иметь место процесс, на котором в качестве обвиняемого будете присутствовать вы, господин заместитель прокурора. Ибо именно вы являетесь инициатором фальсификации нынешнего уголовного дела…

Последующие сорок минут адвокат, то и дело прерываемый холерическими выпадами Льва Геннадьевича, презентовал факты, которые выставляли прокуратуру в целом и самого Льва Геннадьевича в частности в самом невыгодном свете. Светлый демонстрировал копии переводов на заграничные счета, копии посланий по электронной почте, наконец, фотографии.

Таня закрыла глаза. То, что дело развалится, было понятно. Так вот почему дядя Леня и его адвокат торжествовали…

— Голословные обвинения! — воскликнул красный, как помидор, Лев Геннадьевич. — Все эти так называемые доказательства подделаны, подтасованы, сфальсифицированы…

— Так же, как вы подделали, подтасовали и сфальсифицировали материалы дела? — ввернул Генрих Максимилианович.

— У вас нет ни единого свидетеля! — буквально проорал Смирнов. — А бумажки… Что бумажки? Давайте устроим битву экспертов! Наши в два счета докажут, что у вас на руках подделка!

Этого говорить ему не стоило, потому что судья оборвал его:

— Держите себя в руках!

Затем судья обратился к адвокату:

— Однако свидетелей ведь в самом деле нет?

Генрих Максимилианович усмехнулся и махнул дланью в сторону Тани.

— Ваша Честь, вот наша свидетельница!

Татьяна вскочила:

— Ваша Честь, это не так! Мне нечего сказать по…

— Нет, милая моя, я имел в виду не вас! — прервал ее адвокат. — Вы, кажется, не так мой жест истолковали, за что приношу свои глубочайшие извинения. Я имел в виду другую даму.

Не понимая, в чем дело, Таня обернулась — и увидела поднимавшуюся со стула Верочку.

— Требую перерыва, требую перерыва! — закричал, задыхаясь, Лев Геннадьевич. — Ваша Честь, это неслыханно, это…

Тут толстяк, потеряв сознание, со всего размаху шмякнулся на пол.

Поздно вечером Таня, завернувшись в плед, сидела перед телевизором, бесцельно переключая с канала на канал. Раздался звонок. Она впустила в подъезд Дениса, и тот несколько минут спустя вошел в квартиру.

Вид у него был усталый, глаза странно сверкали, молодого человека явно что-то угнетало. Таня быстро поцеловала его в щеку и спросила:

— Есть будешь?

Денис мотнул головой, а потом, впрочем, согласился. Она быстро прошла на кухню и вынула из холодильника пельмени. Пока готовила их, Денис, сидя на табуретке, рассказывал:

— У Льва Геннадьевича инсульт, причем ситуация критическая. Его увезли в Склиф. По слухам, если даже наш шеф и выкарабкается, то вряд ли будет уже прежним. Ему, скорее всего, грозит паралич, а возможно даже существование в вегетативном состоянии по типу «овоща».

Таня, нарезавшая как раз огурцы для салата, едва не задела лезвием по пальцу.