Связанные прошлым

— Конечно, они могут приехать.

Я беспокоилась, как ситуация с Рокко-старшим повлияет на дружбу Леонаса с сыновьями этого человека, но, к счастью, ничего не изменилось. Леонас ухмыльнулся, пригладил волосы и снова бросился прочь. Почти девять. Мне нужно было организовать его день рождения, даже если мы чувствовали, что застряли в трауре. Жизнь должна была продолжаться, особенно для наших детей.

Мы с Данте уже два года пытались забеременеть. Но это не работало. Я даже подумывала о гормональном лечении, но со всем остальным, что происходило, я не хотела давить на свое тело больше, чем это было необходимо. Возможно, мне придется признать, что я слишком стара, даже если многие женщины рожают детей далеко за сорок, а мне всего тридцать шесть.

Я спустилась в подвал, прошла мимо нашей камеры и подняла коробку с рождественскими украшениями. Я еще не успела их повесить, но теперь, когда мы вернулись в Чикаго навсегда, я хотела создать рождественский дух в доме. Разобравшись с украшением, я позвала Анну и Леонаса вниз. Анна провела последний час, разговаривая по телефону с Луизой, и уже не выглядела такой подавленной.

— Но у нас еще нет елки, — задумчиво сказала Анна, поднимая одну из изящных стеклянных безделушек.

— Ты права. Мы купим ее завтра. Давайте пока украсим остальную часть дома. Как насчет того, чтобы украсить все камины?

Анна и Леонас схватили несколько предметов и бросились к камину в гостиной, где начали мозговой штурм, кто лучше украсит. Я немного понаблюдала за ними, и на душе потеплело.

Через несколько минут раздался звонок, и Габби поспешила к входной двери. Зита уже не была такой подвижной — она старела — и поэтому Габби взяла на себя большую часть ее обязанностей.

Мои родители вошли внутрь. Папа тоже совсем поседел, и морщины на его лице превратились в глубокие борозды, но мама вела строгий режим питания, поэтому он все еще был годен к середине шестидесяти. Мама продолжала красить свои волосы в каштановый цвет, слишком тщеславная, чтобы позволить себе хоть намек на седину. Увидев меня, она улыбнулась, несмотря на тревогу в глазах, и бросилась ко мне. Мы обнимались дольше обычного.

— Я так счастлива, что вы вернулись.

Папа тоже обнял меня и поцеловал в лоб.

— Как дела у всех?

— Дети развешивают рождественские украшения, а Данте сидит в своем кабинете.

Папа кивнул с торжественным выражением лица.

— Мама, ты можешь помочь Леонасу и Анне? Нам с папой и Данте нужно поговорить.

Мама кивнула и поспешила в гостиную.

Папа внимательно посмотрел мне в лицо.

— Он очень доверяет тебе. И он абсолютно прав. Ты умна и рассудительна.

— Я не стану Консильери, — твердо сказала я, удивив себя, но не папу.

Время от времени я фантазировала об этой должности, но после всего, что случилось с Каморрой, я поняла, что не хочу участвовать в подобных решениях. Не хотела нести ответственность за пытки подростков, за все другие ужасные вещи, происходящие на этой войне. Я бы все равно высказала Данте свое мнение, если бы он попросил об этом, и даже если бы не попросил, но на это все.

Папа молча кивнул.

— Это к лучшему, Вэл. В любом случае, сейчас не самое лучшее время для таких перемен, и я бы не хотел, чтобы ты участвовала во всем, что мы делаем. Женщины должны быть защищены. Чем больше ты будешь вовлечена, тем больше ты становишься мишенью для наших врагов.

Фина не была вовлечена в дела и все же подверглась нападению, но в конечном счете я согласилась с отцом.

— Я думаю, это означает, что тебе придется жить вечно, чтобы ты мог давать советы Данте.

Папа рассмеялся.

— Эта отвратительная диета с низким содержанием углеводов и белым мясом, которым меня мучает твоя мать, должна быть чем-то полезна, — он сделал паузу. — Я все еще хочу увидеть, как вырастет мой третий внук, или вы с Данте уже сдались?

Я прикусила губу. Мы уже давно не обсуждали этот вопрос, но и контрацептивами тоже не пользовались.

— Нет, но, возможно, этому не суждено случиться.

Печаль звенела в моем голосе, выдавая мое неприятие этого вопроса.

Папа коснулся моей щеки.

— Может, сейчас самое подходящее время. Нам всем нужно что-то хорошее.

Я кивнула, но ничего не сказала. Мы направились к кабинету Данте и вошли туда после того, как я постучала. Данте выглядел менее растрёпанным, чем раньше, и встал с невозмутимым выражением лица, чтобы пожать руку моему отцу. Его маска была на месте, непроницаемая и сильная.

— Как общее настроение? — спросил Данте, когда мы уселись в кресла перед камином.

Папа пожал плечами:

— Пятьдесят на пятьдесят. Многие рады избавиться от близнецов Фальконе. Ты же знаешь, как люди опасаются, что их внешность рано или поздно привлечет внимание Римо, а внимание этого человека никогда не бывает хорошим. Лучше избавиться от них и от него самого. Обострение войны с Каморрой и Фамильей многие любой ценой хотят избежать. К счастью, Младшие Боссы, похоже, склоняются к этому мнению, — он вздохнул. — Конечно, есть и другие. Люди, которые считают, что ты должен был убить Римо и возглавить нападение на Фамилью и Каморру.

Данте задумчиво кивнул.

— Полагаю, среди них Пьетро и Данило.