Связанные серебром (ЛП)

Мне потребовалось некоторое время, чтобы выяснить настоящую причину, почему он переехал ко мне: Сэмюэлю нужна стая. Оборотни не переносят одиночество, особенно старые, а Сэмюэль очень старый. Старый и доминирующий. В любой стае, кроме стаи отца, он был бы Альфой. Его отец — Бран Маррок, самый доминирующий вервольф из всех.

Сэмюэль доктор, и этой ответственности ему хватало за глаза. Он не хотел быть Альфой, как и оставаться в стае своего отца.

Он волк-одиночка, который жил со мной на территории стаи Бассейна Колумбии, но не состоящий в ней. Я не оборотень, но и не беспомощный человек. Меня воспитали в стае отца Сэмюэля, и поэтому мы, практически, семья.

До сих пор, он и Адам, местный Альфа — и мой парень — не убили друг друга. Я надеялась, что так будет и впредь.

— Сэмюэль? — позвала я, войдя в дом. — Сэмюэль?

Ответа не последовало, но я чувствовала характерный запах оборотня, слишком сильный, чтобы быть просто остаточным следом. Я прошлась по узкому коридору к комнате Сэмюэля и тихонько постучала в закрытую дверь.

Не похоже на него, не встретить меня.

Я беспокоилась о Самюэле, и временами это доходило до паранойи. Он не совсем в порядке; сломленный, но работоспособный, я думала, что он в депрессии, которая, казалось, не улучшалась, но и не ухудшалась с прожитыми месяцами.

Бран заподозрил неладное, и я была уверена, что Сэмюэль жил со мной, а не в его собственном доме в Монтане, потому что не хотел, чтобы отец знал, как обстоят дела на самом деле.

Сэмюэль открыл дверь, и был обычным Сэмюэлем: высоким, стройным, привлекательным, как большинство оборотней, независимо от структуры кости. Здоровый, вечно молодой и мускулистый — безошибочная формула для великолепной внешности.

— Вы звонили? — спросил он, неуклюже имитируя Ларча[5], понизив голос до баса, какого я не слышала прежде. Вчера по телевизору мы смотрели марафон «Семейки Адамс».

Если он шутит, значит все в порядке, даже если он избегал смотреть мне в глаза, будто беспокоился о том, что я могу в них увидеть.

На согнутой руке он держал мурлыкающую Медею. Моя маленькая бесхвостая кошка посмотрела на меня взглядом полным удовольствия. Сэмюэль погладил Медею по спине, и она, выпустив когти на задних лапках, подняла свой бесхвостый зад.

— Ай, — сказал он, стараясь скинуть ее с себя, но Медея еще сильнее вцепилась когтями в Сэмюэля через поношенную фланелевую рубашку и держалась крепче, и, безусловно, болезненнее, чем липучка.

— М-да, — протянула я, стараясь не рассмеяться. — Сегодня у нас с Адамом свидание, так что ужин сам себе приготовь. Я не добралась до магазина, поэтому выбор продуктов не велик.

Он повернулся ко мне спиной, склонившись над кроватью, чтобы на случай, если удастся отлепить кошку, она бы не упала на пол.

— Ладно, — согласился он. — Ай, кошка, неужели тебе невдомек, что я тебя целиком могу проглотить? И даже, ой-ой-ой, торчащего хвоста не останется.

Я оставила его и поспешила в свою комнату. Прежде, чем я добралась до двери, у меня зазвонил сотовый.

— Мерси, он выходит, и у меня есть для тебя новости, — послышался в трубке голосок дочери-подростка Адама.

— Привет, Джесси. Куда мы идем сегодня вечером?

При мысли об Адаме, я почувствовала его ожидание и гладкую кожу руля под руками… потому что Адам не просто мой возлюбленный, а моя пара.

Судя по терминологии вервольфов, это означало что-то индивидуальное для каждой пары. Мы были связаны не только любовью, но и волшебством. Я узнала, что некоторые пары едва ли могут почувствовать разницу между собой и половинкой… а некоторые фактически становятся одним человеком. Фу! К счастью, у нас с Адамом золотая середина. По большей части.

Устанавливая нашу магическую связь, мы ее перегрузили, и с тех пор, она казалась неустойчивой и агрессивной, появляясь на несколько часов, а затем пропадая на несколько дней.

И сбивая с толку. Я бы уже привыкла к связи с Адамом, если бы она была постоянной, какой и должна и быть, по заверению Адама. На деле, она, как правило, заставала меня врасплох.

Я чувствовала вибрацию руля под рукой Адама при запуске двигателя, затем связь исчезла. Я же стояла в рабочей одежде и разговаривала по телефону с его дочерью.

— Боулинг, — ответила она.

— Спасибо, малышка, — сказала я ей. — Принесу тебе мороженое. Мне нужно в душ.

— Ты должна мне пять баксов, хотя и мороженое не повредит, — с корыстной жесткостью, которую я уважала, ответила она. — У тебя немного времени на душ.

Мы с Адамом играем, просто ради развлечения, без проигравших и победителей, как я считала, это его волк установил эти правила, и так они играют только с теми, кто дорог. В больших стаях такое было редко, но среди более мелких групп, часто.

Моя пара не говорит, куда поведет нас, предоставляя мне возможность любыми средствами выяснить его планы. Так он выказывал мне уважение, ожидая, что я угадаю.