Связанные серебром

— Сказал: «Я сделал самую сложную часть, Альфа. Теперь ты скажи нам, где твоя пара», — закончила я. — И держал в руках посох.

— А потом появилась ты, — сказал Адам. — Во мне, где тебе самое место.

Он отстранился и обхватил моё лицо ладонями. Для меня жар его прикосновений стал самым ценным в мире, а янтарные всполохи в его глазах разжигали пламя в сердце… и теле. Его ноздри затрепетали, как у жеребца, учуявшего кобылу. Он схватил моё пальто и разорвал его, бросив куски на пол, а затем сделал шаг назад.

— Проклятье, — сказал он грубо и откинул голову на дверь. — Чёрт возьми… я не могу.

Я скинула футболку и стянула джинсы, после чего нижнее бельё. Уоррен всегда нагревал дом не выше двадцати одного градуса, тем более что чаще ночевал у Кайла, но мне не было холодно, особенно чувствуя силу страсти Адама, ревущую как сварочная горелка.

— Чего не можешь? — спросила я, ложась в кровать.

— Не могу быть нежным. Знаю… Я знаю, что тебе нужна ласка, но я не могу. — Он открыл дверь. — Я пойду, и пришлю…

— Если ты оставишь меня голой в кровати и не займёшься со мной любовью, я…

Я не смогла закончить угрозу. Думаю, на него подействовало слово «голая»… хотя может и «кровать», но не успела я договорить, как Адам оказался на мне. И он оказался прав, нежным он быть не мог. До этого момента наши отношения и секс были страстными, но с нотками юмора и нежности. Я страдала. И Адам был так осторожен со мной. В темноте дома Уоррена не было места юмору и нежности. И хоть в ласках Адама была забота, он лишь немного осторожничал. Не то, чтобы меня это обижало, совсем наоборот. Но он горел огнём страсти, выводя меня за рамки простого желания… И я, словно Феникс, возродилась после сложнейших испытаний.

Я встретила его напор своим, впиваясь ногтями в кожу накаченных рук. Адам целовал и облизывал каждый сантиметр моего тела, источая страсть и силу. Его желание подпитывало огонь внутри меня. На моей коже выступили бисеринки пота, и запах стал для меня афродизиаком. Потому что рядом был Адам. Если он нужен мне, то и я ему не меньше.

Он приподнялся надо мной, закрывая золотистые глаза, пока проникал в моё тело… и душу, одним толчком становясь со мной единым целым. Лишь когда вошёл на всю длину, он открыл глаза, в которых плескался триумф и собственничество, такие яркие, что должны были меня напугать.

— Моя, — сказал он, двигая бёдрами подчиняясь этим чувствам больше, чем страсти.

Я вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела ему в глаза, затем упёрлась пятками в матрас и напрягла пресс, чтобы самой толкнуться навстречу Адаму.

— Мой, — вторила я.

Волк Адама появился на поверхности, улыбнулся мне и прикусил за плечо.　

— С этим я смогу справиться, — проговорил Адам, а затем показал, что значит собственничество Альфы, который очень терпеливо преследовал и охотился на койота.

***

Мне снилось, что я иду по снегу, но страха не было. Вокруг меня была обмотана толстая золотая нить. На ней не было больше пожёванных частей и узлов, и когда я вошла в лес она освещала мне тёплым светом путь. Я шла вдоль нити с лёгким сердцем и ожиданием найти что-то замечательное. Наконец, я подошла к концу, где был сине-серый волк с золотистыми глазами

— Привет, Адам, — сказала я.

***

— Ш-ш-ш, — сонно шикнул Адам и притянул меня ближе к себе, чтобы лечь сверху, словно так я буду лежать смирно. — Спи.

В теле чувствовалась усталость, я была в тепле и безопасности, можно было бы легко уснуть, тем более, что мне снился восхитительный сон. Но он напомнил мне, каково чувствовать себя потерянной.

— И я тебя найти не могла, — призналась я, теснее прижимаясь к нему. Он похудел, но от ожогов шрамов не осталось, но волосы Адам так и оставил короткими. А вот судя по видневшимся рёбрам, потеря меня тяжело ему далась. — И перестала стараться, — продолжила я. — Мне было очень страшно, что она воспользуется нашей связью и поработит всю стаю. Я не понимала, что она этого не могла, что у неё на это не хватало сил.

Закрыв глаза, я позволила себе вспомнить, как боялась. Но почти тут же открыла, чтобы вновь почувствовать себя защищённой.　

— Там возникало ощущение, что она могла всё.

Адам не шевелился, и я подумала, что он уснул, пока он не произнёс:　

— Она делала тебе больно, — и это бы не вопрос.

— Да. — Я не стала его обманывать. — Но боль физическую, и ей не удалось меня морально сломить. Я знала, что ты придёшь за мной, надо было просто продержаться. — Я вложила всю уверенность в голос. Он перевернулся, утянув меня на себя и обхватив за плечи, слегка меня встряхнул.

— Не заставляй меня ещё раз через такое проходить. Я не выдержу.

— Не стану, — тут же обещала я. — Никогда вновь.

Он рассмеялся и крепче обнял меня.

— Бран не научил тебя не давать обещаний, которые сдержать не можешь? — Он вздохнул. — Полагаю, раз ты не хочешь замолчать и дать нам поспать, я найду, чем заняться.

Когда он закончил, мы оба уснули.

***