Связанные (СИ)

— Поступай как считаешь нужным, — папа безразлично махнул рукой.

— Что? — вскинулась я. — Нет! Дэн, это низко. Дайте мне с ним поговорить.

— Не о чем вам разговаривать. Он заявился сюда, нарушил договоренности. Иди, — отец указал Дэну на дверь.

Тот медлить не стал, быстро скрылся в холле.

— Ты сам их нарушил! Отправил свою охрану в его район. Это не нарушение, по-твоему?

Сжала кулаки в неимоверном желании что-нибудь разбить, сломать, разрушить.

— Я забрал свою дочь! — папа повысил голос, но еще не перешел на крик. — А он заявился с требованиями, на которые не имеет права.

Слова о том, что он мой истинный, застряли в горле. Я пыталась их протолкнуть, но они лишь царапали гортань, не желая ее покидать.

Возможно, я сама не до конца в это верю. Я ничего не чувствую, но хорошо отношусь к Дрейку. Мне неприятна мысль, что его изобьют из-за меня. Он этого не заслужил.

— Не превращайся в чудовище, — попросила, бессильно опустив руки.

Отец указал на дверь и отвернулся.

— Иди к себе. И не глупи, Элла! — он рухнул в свое кресло с тяжким вздохом. — Не разочаровывай меня еще больше.

Что должны испытывать дети, когда родители говорят им о разочаровании? Стыд, досаду, желание все исправить? У меня ничего из этого нет внутри.

Вышла из кабинета и повернула к выходу, а не к своей комнате. Остановилась на полушаге.

Джон стоял на пути со сцепленными перед собой руками.

— Вернитесь в свою комнату, — он слегка улыбнулся.

Растянула губы в ответ на секунду и развернулась.

Пытаться проскочить мимо Джона… С таким же успехом можно попытаться уложить его на лопатки.

Черт. Надеюсь, Дрейка отпустили или он успел уехать. Пусть я не испытываю истинных чувств, но я все равно не желаю ему зла и не хочу, чтобы он пострадал.

Хлопнула за собой дверью. Затылок встретился с холодным деревом.

Эта комната всегда была моим местом силы. Все тревоги уходили, эмоции успокаивались. Я заходила к себе и знала: что бы ни произошло, здесь я приду в себя.

Теперь так не работает. Нежно-голубые стены кажутся ледяными, белый потолок оседает на плечи.

Я хочу сбежать, — вот, что изменилось. Я не хочу здесь оставаться. Не представляю, как смогу заснуть. Мне точно будут сниться кошмары в этом доме.

Решительно потянула дверь на себя. Выйду через кухню, вряд ли за тем выходом следят.

Затянутая в черную футболку спина дернулась.

Один из охранников отца. Что он забыл под моей дверью?

— Вам не разрешено выходить, — пробасил он, косясь на меня через плечо.

— Что это значит? — нервный смешок вырвался вместе с недоумением. — Я пленница в родном доме?

— Я не могу вас выпустить без особого распоряжения, — заученно произнес парень, не двигаясь с прохода.

Поразительно. Меня заперли! Натуральным образом лишили свободы передвижения даже по дому.

Немыслимо! До такого отец никогда прежде не опускался. Отвратительно — делать из дочери пленницу.

Дверь с силой влетела в короб. Саданула по ней, не сдержавшись.

— Я не стану терпеть такое отношение! — прокричала во всю мощь. — Ты не можешь так со мной поступать!

Он должен услышать. Должен понять, что не прав, что совершает ошибку.

Ладонь зажгло от очередного удара по двери. Отошла, запуская пальцы в волосы.

Я обязана что-то придумать. Я не буду сидеть здесь до скончания моего века. Выберусь и никогда больше сюда не вернусь.

— Пропусти меня, — приказной тон мамы зазвучал из коридора.

Я выпрямилась, продолжая кипеть внутри. Клянусь, моя кровь достигла нечеловеческих температур.

Потерла зудящие пальцы, наблюдая за откатившейся дверью.

Обеспокоенная улыбка бросилась в глаза. Мама сделала осторожный шаг вперед. В ней не было уверенности в своих действиях, каждым движением она отражала сомнение и тревогу. С улыбкой на лице.

Тошнотворная мысль мелькнула, пронеслась на скорости, но все равно оставила след.

— Ты боишься меня?

Смешно. Просто смешно.

Такая глупость. Я не помню, чтобы мама когда-то вела себя так странно.

Она поддержала мой нервный смех теплой улыбкой.

— Конечно, нет, детка, как я могу бояться собственную дочь?

Да, как? Мне сложно в это поверить. Я не хочу в это верить!

Наверно, я схожу с ума. Сдвиг на фоне негативных эмоций.

— Что произошло, когда мне было четырнадцать? — голос задрожал, но я не отступила. — Почему я не помню полгода своей жизни?

Мама протянула ко мне руку, чтобы прикоснуться, и замерла. Взгляд метнулся к окну, она несколько раз растеряно открыла рот, не решаясь сказать.

Теплая и нежная ладонь ласково коснулась моей руки.

— Тебе не о чем и незачем беспокоиться.

— Хватит! — отшатнулась, лишаясь ее тепла. — Я хочу знать правду. Я имею право знать, что происходило со мной в те полгода. Не надо говорить, что все в порядке. Хватит лгать.

Мама прижала ладони к бедрам поверх платья. Отступила на шаг, смотря куда угодно, но не на меня.

Почему так сложно быть честной со мной? Я слишком много прошу?

— Из-за проявившейся силы вы отдали меня на опыты? — процедила озлобленно.

Мама вскинулась, расправила плечи, словно готовилась встречать удар.

— Все не так, как кажется. Мы с твоим отцом сделали то, что считали правильным.

— Правильным? Ты слышишь себя?! Мне было четырнадцать!