Связанные вечностью (ЛП)

— В тот год американский врач прибыл в Осаку, — продолжил он, стараясь скрывать эмоции. — Уильям Моррис. Он был вторым сыном богатого промышленника Восточного побережья, которому хватало денег быть врачом. Его восхищала Япония. Всё в Японии. Включая мою маму. Он влюбился в неё. Они полюбили друг друга, и она забеременела. Отец хотел жениться на ней. Так говорила мама. — Он вспомнил, как был в Штатах, и всё, что узнал там. — И я понимал, что она не врала. Уильям женился бы на ней, будь сильнее. Но не только отец моей матери отказал в браке, семья Моррис угрожала отказаться от Уильяма, если он не вернётся немедленно в Америку. Мама хотела сбежать, но Уильям оказался слаб и вернулся в свою семью. — Кийо не смог сдержать горечь в словах, и судорожно вздохнул, когда Ниам прижала ладонь к его груди, утешая. Прямо над сердцем.

В её глазах не было жалости. Только понимание. И сострадание.

Его сердце уже билось слишком быстро. Пот выступил на висках, но он заставил себя продолжить:

— Я рос в очень тесных отношениях с мамой. Мы были единственными друзьями друг друга. Мы вдвоём были против жестокого общества. Хотя её не отослали, Фудживара винили в позоре всей семьи. Мой дедушка был холодным и безразличным к нам. Я звал его Софу. Не мог называть менее формально. Как и бабушку, к которой обращался как Собо. Собо была хуже Софу. Она била меня и мать. Ниам сжала его футболку. Он опустил взгляд. Кийо не сможет продолжать, если будет смотреть в её глаза. — Однажды днём, — его голос охрип, — моя мама вернулась домой с поручения, и её избили. Я подумал, что Собо сорвалась из-за чего-то. Она ходила с тростью, могла легко побить ею маму. Мама не говорила со мной об этом и неделями грустила. Я не могу её утешить. — Он запнулся, пытался собраться с силами для следующей части. — Однажды утром я прошёл к ней и обнаружил её мёртвой в комнате. Она перерезала запястья.

— О, Кийо, — проскулила Ниам.

Он не мог смотреть на неё, потому что слышал слезы в голосе, и, если посмотрит и увидит слезы, потеряет покой.

— Собо тогда рассказала правду. Группа мужчин, которые знали о репутации моей матери, избили её и изнасиловали толпой.

— Боже.

Гнев всё ещё наполнял Кийо. Гнев, который не уйдёт, сколько бы времени ни прошло.

— Собо сказала, что мама сама навлекла это на себя, ведя себя, как шлюха для американца.

— Старая кляча.

Гнев немного отступил, и Кийо посмотрел на Ниам. Её злость была именно то, что ему нужно. Она успокоила Кийо больше, чем слёзы.

— Да, она была такой. Со смертью матери, Софу уже не собирался растить меня. Он соврал и сказал, что берёт меня с собой в деловую поездку в Токио. Я потерял маму. Я был в отчаянии и хотел верить, что, может, её смерть изменила Софу к лучшему. Но на самом деле, я всегда ощущал, что он винил меня в том, что я испортил её потенциал. Думаю, под всем этим холодом он скрывал то, что мама была его гордостью и радостью. И я был постоянным напоминанием того, что он потерял. Ребёнком, я отчаянно хотел верить, что смерть мамы напомнила ему о важном. Что он хотел построить со мной отношения. Но это была уловка. Он бросил меня в Токио. Мне было двенадцать.

Ниам резко вдохнула.

— Мне тоже было двенадцать, когда мы с Ронаном убежали. Но у меня были дары. Что было у тебя?

— Решимость жить, — решив, что он поведал достаточно, он продолжил: — В общем, я вырос. Годы спустя я нашёл тех, кто изнасиловали мать. Я выследил их по одному и убил. — Он посмотрел в глаза Ниам, искал ужас, но находил только понимание. — Я отомстил, Ниам. И это оставило только пустоту. Я никогда не верну маму. Я не смогу защитить её от произошедшего, и это произошло с ней из-за моего существования. Но я не был виноват. Это сделали уроды, забравшие то, что хотели, как дикие звери. Убив их, я потерял не только маму. Я потерял душу. И не дам такому произойти с тобой.

Ниам прижала ладонь к его груди сильнее.

— Ты не потерял душу, Кийо. Просто немного надбил её.

— Ниам…

— Нет, я не поверю в это. — Она отпустила его, но только чтобы приподняться на локте, её волосы ниспадали на кровать между ними. — Спасибо, что рассказал о маме. Знать, что ты понимаешь; что месть не помогла бы… мне нужно было услышать это.

Он кивнул. Кийо ощущал себя уязвимо, но был рад, что это того стоило.

— Знаю.

Её лицо изменилось, страх пробрался в глазах.

— Кийо, многое изменилось. Видение… жив тот, кто должен быть мёртв. Тот, кого нам нужно бояться.

ГЛАВА 15

Слова поражали силой.

Признание могло заставить человека ослабить защиту, стать мягче от доверия и доброты того, кто признался другому, чтобы тому стало лучше.

Ниам знала, что Кийо было сложно рассказать о маме. Знала, потому что ощущала, как колотилось сердце волка под ладонью. Она видела пот на его лбу, заметила мускусный запах в его естественном запахе. Но он поведал ей ужасную трагичную историю, чтобы помочь жить дальше.

И в тот миг Ниам ощутила симпатию.

Это глупо. Она знала.