Свяжи меня (ЛП)

Закрыв глаза, я молча пожелала, чтобы пол разверзся и меня поглотил ад. День становился все хуже и хуже. Ситуация четко подливала керосин в огонь любопытства Анселя, который и так подозревал, что между мной и Уильямом что-то было.

Брат выглянул из дверного проема и захихикал, увидев Уильяма.

— О, директор Ф, классно увидеть вас снова.

— Я тоже рад тебя видеть, Ансель.

— Что, сис, неприятности? — толкнул тот меня в плечо.

— Нет, мелкозадый. Не дождешься.

— И чего тогда твой босс приехал?

Я уже открыла рот, но поняла, что не знаю, как ответить.

— Ну, вообще, я приехал посмотреть на ваших лошадей, — вклинился Уильям.

— Серьезно? — переспросили мы с братом в один голос.

Уильям кивнул.

— Я услышал о ферме, и твоя сестра любезно согласилась показать мне окрестности. Я же городской и никогда не был на частных владениях раньше.

— Поверьте, вы вообще ничего не потеряли, — заметил Ансель.

— Сначала мне нужно увидеть, а потом уже судить об этом, — рассмеялся Уильям.

— Так, ладно, вы тут вдвоем сами повеселитесь, — с издевкой пожелал мой брат.

Когда он исчез в коридоре, мы с Уильямом неловко остановились в дверях.

— Ну так что, покажешь мне сарай?

— Вот ты сейчас серьезно?

— А почему бы и нет.

— Я думала, это просто прикрытие.

— Я же еще в Атланте сказал, что мне интересно посмотреть на твою ферму.

Блин, это тот завтрак на три часа в «Люмьере».

— А, ну да.

Я вышла на крыльцо, и Уильям попятился. Мы оба спустились по лестнице и пошли к подножью холма к сараю.

Шли абсолютно молча, только хруст гравия под ботинками раздавался в тишине. Не знаю, почему мы не разговаривали. Не то чтобы нам не о чем было говорить. Просто мне было непонятно, ждет ли Уильям, чтобы я взяла инициативу в свои руки.

Он заговорил в момент, когда я совершенно этого не ожидала.

— У вас тут действительно очень красиво.

— Спасибо.

— В Атланте было трудно поверить, что ты живешь в таком месте. Но теперь так хорошо видно, что ты — часть этого всего.

Повернувшись, я в упор уставилась на Уильяма.

— Слушай, ну ты же не поболтать сейчас приехал.

В уголках его губ мелькнула улыбка.

— Ты всегда такая прямая.

— Уильям, я серьезно! Или мне стоит называть тебя директор Фостер?

— Уильям звучит идеально.

— Ты явился, потому что нам надо поговорить. Я тебя слушаю.

— Теперь, когда я приехал, я не знаю, что сказать, — выдохнул он.

— Зашибись.

Наконец мы пришли к сараю. Взявшись за ручку, я открыла дверь. Внутри находились стойла для лошадей — по пять с каждой стороны. В задней части когда-то был кабинет отца, теперь его использовал надзиратель.

— Ну вот. Это и есть амбар, — саркастически сказала я.

Уильям благоразумно промолчал, вместо ответа, он вошел внутрь и начал оглядываться.

— А где лошади?

— Они на пастбище, там, где остальной скот. Мы их тут только ночью держим.

— А кто тут работает? Твой папа же уже не может.

— У нас есть человек, который приезжает на пару часов в день. Он кормит скот и делает все, что необходимо — тут практически все механизировано. Но почти все, что связано с лошадьми — это наша с Анселем забота.

В задней части что-то сверкнуло, привлекая внимание Уильяма, и он направился мимо пустых стойл, чтобы выяснить что это. Просто в окно чердака проник свет послеполуденного солнца и осветил мерцающим золотом висящие на стене пряжи.

— А это тут откуда?

— Это папины награды с чемпионата по владению лассо.

— Он был мастером своего дела, — заметил Уильям.

— Был. Соревноваться начал еще с детства. Самые дорогие награды он хранит в спальне, в специальной коробке.

Кивнув, Уильям продолжил осматривать стену. Потом его взгляд упал на фотографии моей семьи, стоящие на папином столе.

Указав на фото молодой женщины, скачущей на бочке (примеч.: вид соревнования, в котором побеждает тот, кто дольше удержится), Уильям спросил:

— А тут — ты?

— Нет, это мама.

— Ого, вы с ней практически одно лицо, — заметил он, приглядевшись.

Он не был первым, кто высказал подобную мысль. Учитывая, насколько красивой была мама, это точно был комплимент.

— Спасибо. Она была чемпионом езды на бочках, именно там они с папой и встретились. Оба участвовали в родео.

Уильям повернулся ко мне.

— Тебе же было три, когда она умерла, да?

— Да.

Он нахмурился, явно что-то считая в голове, и я рассмеялась.

— Ансель не мой родной брат, у нас разные мамы. Папа женился еще раз через четыре года после того, как ее не стало.

— Что, настоящая злая мачеха, как в сказке? — спросил Уильям, услышав в моем голосе отвращение.

— Не совсем. Она была одной из тех дамочек, которые выступают на родео, и рассматривала папу, как свой собственный золотой билет. Он тогда еще горевал по маме, но у мужчины есть свои потребности. И тут на него набросилась двадцатилетняя девушка.

— Давай угадаю. Она забеременела, и он попался?

— Опять же, не совсем. Не то, чтобы он не хотел детей, просто ему хотелось ребенка от женщины, которая хочет стать матерью. А Венди не хотела.

— И как долго она с ним оставалась?

— Пока папа не принес справку от врача, что больше не может участвовать в родео.

— А сколько было Анселю?