Связной

— Думаю, что минуты две, потом будет поздно… Я пойду, надену шинель, что-то на улице стало прохладно. — Помолчав, добавил: — Это единственное, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо.

Геннадий прошел в прихожую, накинул на себя шинель и нервно закурил. Услышал, как открылась оконная защелка, а потом со стуком распахнулись оконные рамы. Он непроизвольно прикрыл глаза и в следующую секунду услышал удар разбившегося об асфальт тела.

Глава 24 Я вам не советчик

Старший лейтенант Романцев приехал сразу, как только ему сообщили о случившемся. Не отдохнувший, со следами недавнего сна на лице, он был крайне раздражительным.

— И как ты это мог допустить? — в сердцах воскликнул Тимофей.

— Я только отвернулся, а она к окну… Даже подумать не мог, что такое может случиться, — виновато пожал плечами Геннадий.

— Все связи оборвались… А потом, что я теперь Зое скажу, они ведь подруги были? — По интонации и глазам Романцева было заметно, что последнее его особенно мучает. На откровенное вранье старший лейтенант был не способен.

— А вы скажите, что она уехала, — несмело посоветовал Копылов, посмотрев на распластанное на асфальте тело.

Кто-то из смершевцев накрыл Людмилу простыней, из-под которой выглядывали ноги в черных чулках. Отлетевшие туфли стояли рядом, принесенные чьими-то сочувствующими руками. Немногие прохожие, оказавшиеся в этот час на улице, лишь издалека посматривали на укрытое простыней тело, не смея подойти ближе.

Все ждали автомобиль, на который можно было бы погрузить изувеченное тело, но он почему-то запаздывал.

— А я не могу так! — неожиданно громко произнес старший лейтенант. И уже тише, понимая, что привлекает к себе внимание прибывших солдат и немногих прохожих, продолжил: — Как-то не по-человечески, что ли…

Глядя на крупную фигуру Романцева, на грубоватые черты лица, трудно было представить, что он способен на сентиментальную чувствительность. Первое впечатление вообще очень обманчивое. Оказывается, существует сила, способная перемолоть его твердый характер в песчаную пыль — превратить в обыкновенный пластилин, из которого можно будет вылепить любую форму.

В душе старшего лейтенанта Романцева происходила самая настоящая борьба, что было заметно по его глазам, еще более посуровевшим.

А может, все было гораздо проще. Может, ему было просто жаль Людмилу. Жаль красивую женщину, которую он знал…

— Я вам, конечно, не советчик, товарищ старший лейтенант, — сочувствуя, вновь заговорил Геннадий Копылов, — но тут уж ничего не поделаешь. Вы можете сказать, что она просто уехала.

Наконец подъехал грузовик, из кабины которого выскочил молоденький сержант и, едва глянув на распластанный на тротуаре труп, по-деловому, словно подобные дела для него не в диковинку, принялся открывать борт кузова. Стоявшие рядом солдаты, не дожидаясь команды, бережно, вместе с приоткрывшей лицо простыней, положили Людмилу в кузов.

Водитель, воспользовавшись небольшим перерывом, усиленно, слегка нервничая, пыхтел смятой папиросой. Торопиться вроде бы некуда, и минута не та, чтобы начальство торопило. Всякая смерть — повод для грусти. Отбросив окурок, он сел в кабину, грузовик затрясло, залихорадило, и он, громко рыча, покатил по дороге.

— Радиограмму отправил? — спросил у Геннадия Романцев.

— Да. Вчера вечером.

— Когда десант?

— Через три дня в районе деревни Ясиновки. — Лицо Романцева, жестковатое какую-то минуту назад, малость размякло. Напряжение, возникшее между ними, рассосалось, и разговаривать стало легче. — Но Люся сказала мне, что это всего лишь обманный маневр.

— Сомнительно! Ясиновка — идеальное место для десантирования. Пустынное. Вдали от дорог.

— А что, если резидент не она?

— Тогда кто же?

— Помните, я вам как-то говорил, что проследил за ней до барака. Она постучалась в окно, и ее встретил какой-то мужчина. Я тогда сильно ее заревновал, но вот сейчас думаю, что на любовника он никак не тянет, а вот если на резидента… вполне! Незаметный, тихий.

— Ты сможешь его узнать?

— Такого не забудешь.

— Далеко отсюда?

— Минут пятнадцать пешком. На Коммунистической.

— На Коммунистической, говоришь? — призадумался старший лейтенант.

— Да.

— Старшина… И вот вы двое, — указал на бойцов, стоявших поблизости, старший лейтенант, — пойдете со мной! Нужно взять диверсанта, желательно живым! Задачу поняли?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — ответил за всех старшина Сидорчук.

— Вот и ладушки, потопали!

Через четверть часа подошли к длинному бараку с освещенными крайними окнами, желтый тусклый свет падал на землю, рассеиваясь в густой утоптанной траве.

— Вон то окошко, — показал Копылов на горевшее окно с правой стороны барака.

— Заходим! — скомандовал Романцев и, стараясь держаться в тени деревьев, первым зашагал к бараку.