Связной

Тимофей Романцев передернул плечами, чувствуя, как болотная стужа через намокшую гимнастерку проникает в его тело. Принося дополнительные неудобства, над головой тучей кружили комары и прочий гнус, а прожорливая мошка, чувствуя себя на неподвижном теле совсем по-хозяйски, заползала в рукава и за воротник, где продолжала немилосердно покусывать. В такой ситуации не почешешься, приходилось терпеть, и Тимофей, сжав зубы, стойко переносил страдания. Он невольно посмотрел на часы: время тянулось невероятно медленно. Подумалось о том, что лучше пойти на штурм острова, чем ждать, пока тебя заживо не сожрет мошкара.

Было тихо, как может быть только в глубине леса и только на болоте. Если что и потревожит затишье, так это кваканье лягушки, зазывающей пару, или крик какой-нибудь пролетающей птицы.

— У вас осталось пять минут, — прервал тишину все тот же громкий, хорошо поставленный голос, многократно усиленный рупорным громкоговорителем. — Через пять минут мы начнем штурм!

Тимофей чуть приподнял голову.

На острове, поднимавшемся над топью небольшим зеленым бугром, не шелохнулась ни одна ветка. И вдруг оттуда кто-то выкрикнул:

— Где гарантия, что вы оставите нас в живых?

— Мы редко даем слово, тем более врагам, но уж если дали, то мы держим его до конца!

— Нам этого достаточно. Мы выходим, — отозвались с острова.

— Выходить по одному, руки за голову, — предупредил капитан. — И чтобы никаких сюрпризов. Шуток мы не понимаем и будем стрелять сразу на поражение!

Кусты ивняка шелохнулись, и на берег, заложив руки за голову, вышли тринадцать человек, одетых в форму бойцов Красной армии. Среди них, сбившихся в плотную кучу, выделялся плотный майор с орденом Красной Звезды на гимнастерке. Что-то сказав стоявшим рядом диверсантам, он громко прокричал:

— Мы выходим!

Тимофей облегченно выдохнул и распрямился. Следом поднялись остальные бойцы и, тяжело отрывая сапоги от болотной жижи, направились в обратную сторону.

Для допроса диверсантов начальник вокзала выделил большую комнату, окна которой выходили на покореженные сгоревшие цистерны. Сейчас там трудились два десятка рабочих: одни осматривали на пригодность уцелевшие железнодорожные пути, другие латали пробитые взрывами вагоны, третьи убирали с территории покореженный металл. Трупы тоже убрали, закидав кровь гравием.

Арестованные под усиленной охраной были заперты в один из вагонов, и Романцев видел, как четверо караульных старательно несли службу, отгоняя прохожих громкими окриками.

В предыдущей беседе командир диверсионной группы Игнат Ермолаев сообщил о себе немало. Он был из военнослужащих Красной армии, попавших в плен в июле 1941 года. Два месяца просидел в лагере для военнопленных, где впоследствии был завербован абверовской разведкой. Затем был направлен в Яблонскую разведшколу и по ее окончании направлен служить в «Бранденбург-800». Трижды в составе небольшой группы направлялся в расположение Красной армии: первый раз взорвал мост стратегического значения, во второй — уничтожил склад с боеприпасами, в третий — его команда осуществила нападение на колонну с красноармейцами. И вот сейчас он сидел с понурым видом и со связанными за спиной руками, дожидаясь очередного вопроса.

— Кто вас должен был встретить?

— Курченков.

— Он резидент?

— Да.

— Это его настоящее имя?

— Не уверен. Обычно у таких людей несколько псевдонимов. Он должен был возглавить прибывший отряд, но почему-то не появился. У нас не оставалось времени, чтобы его дожидаться, поэтому мы выполнили ближайшую задачу — нанесли удар по железнодорожному узлу Нелидово и отошли в лес, где рассчитывали получить дальнейшие указания от Центра, — четко выговаривая каждое слово, отвечал Ермолаев.

— Где может быть Курченков?

— Не знаю. Нам неизвестно даже его прежнее расположение, но, как меня предупредили, он знает меня в лицо и должен был назвать пароль.

— Какой?

— «С утра дул северный ветер». Ответ: «Погода уже испортилась, но к концу дня обещают солнце».

— Незамысловато.

— Возможно. Зато не вызовет подозрений.

— Вы должны были вместе идти к станции?

— Я всего лишь его заместитель, а он местный и прекрасно знает этот район. Кроме того, он весьма подготовлен и имеет немалый боевой опыт.

— Каковы дальнейшие действия группы?

— Этого я не знаю. Все инструкции находятся у Курченкова. Могу только предположить, что намечаются какие-то крупные диверсии в советском тылу, чтобы сорвать развивающееся наступление.

— Когда у вас следующая радиосвязь?

— Через четыре часа.

— В группе есть радист?

— Да…

— Его фамилия, имя?

— Марчук Иван. Вы хотите затеять радиоигру?

— Возможно.

— Может не получиться, он из идейных.

— Ты думаешь?.. У меня есть дар убеждения, — усмехнулся Романцев.

— Что с нами будет?

— Плен… Пленных мы не расстреливаем. Уведи арестованного, — приказал Тимофей караульному, стоявшему в дверях. — И приведи ко мне Марчука Ивана.