Связующие нити (СИ)

— Что случилось!? — Вельтон и Тристан трясли меня за плечи, а Зарина и Пуля мелькали рядом, что‑то выкрикивая. Я так опешила, что не могла ничего понять. — Где вы были?!

Трис ощупывал мне руки, плечи, обхватил голову, словно убеждаясь, что я целая:

— Больше я никогда не позволю тебе уходить, куда не надо! Никогда!

— Да что стряслось? — Нил увернулся от Зарины, которая хотела огреть его свёрнутым журналом, — мы нашли дверь… мы разговаривали с той девушкой, это у вас что‑то произошло!

— Вы ушли позавчера ночью! — Взревел Вельтон. — Мы здесь… мы вас…

Выхватив журнал из рук Зарины, стукнул меня по затылку, обидно, как маленькую, будто мы были в чём‑то виноваты. Но по лицам я видела, что наши коллеги были напуганы, и переживание с лица Триса тоже не сходило. Лишь через несколько минут всех стало отпускать, а Вельтон, как на допросе стал выпытывать все детали нашего визита, пытаясь понять, почему так случилось.

Тристан ушёл за свой стол, запрокинул голову, закрыв глаза, и откатился на своём стуле к стенке.

— Трис, я же не знала, что так получится…

Он слабо махнул рукой в мою сторону и глубоко вздохнул.

— Будешь здесь сидеть до скончания века. И ни шагу с Нилом.

Мы с Нилом переглянулись, — до нас двоих, я прочитала это по выражению его лица, не доходило по — настоящему случившееся. Как так, что прошло столько времени, когда на самом деле не больше сорока минут, или пускай даже часа. Я не проспала эти сутки, не провела в обмороке, не было никого рубежа, чтобы легче стало осознать этот трюк.

— Ребята, а вы не разыграли ли нас? Вчера было второе апреля, может, вы с розыгрышами…

— Это мы сначала подумали, что вы над нами пошутить решили.

— Так что сейчас?

— Ночь с воскресения на понедельник.

— Мы проскочили выходные.

Слава богу, Нил меня пожалел, он не сказал, что мы там застряли по моей вине — чаю попить и поболтать, потому что, возможно, причина такого скачка была в этом. Посидев немного и подумав, я пыталась вникнуть в мысль о том, что этим утром мне вдруг снова на работу. Часы пробили пять утра.

— Трис, а ты ничего мне на обед не купил?

— Венок я тебе купил, и гроб заказал.

— Ты злишься?

— Нет. Но сегодня я провожу тебя в мастерскую, потом попрошу отгул в фирме и уйду домой спать. Я по твоей милости вторые сутки…

Этот апрельский день начался солнечно, хоть и холодно. Никаких луж не было, всё подсохло, мартовские сугробы остались в теневых уголках улиц небольшими грязными горками. Трис непривычно шёл вместе со мной моим маршрутом, и я поначалу постеснялась сворачивать к зверю, но когда мы зашли в парк, передумала.

Тристан молчал, и я молчала. Не проходило для меня этого времени, ни уму, ни телу этого было не объяснить. Просто кто‑то вдруг сказал, что сегодня пятое число, а не третье. Как авиаперелёт на другое полушарие или переход на летнее или зимнее время, — в один день все жители страны решают, что вместо восьми вечера будет девять, и все переводят часы.

Трис был мрачный и уставший. Я замечала, что он, хоть и молчит, но часто смотрит на меня, и подумала, что поменяйся всё наоборот, и пропал бы он, на несколько дней уйдя в Здание, со мной бы случилась истерика. Что делать — неизвестно, что случилось — тоже неизвестно, вернётся ли он когда‑нибудь, или его за одной из дверей зашвырнуло в далёкое прошлое… я содрогнулась. Ведь Здание со временем было связано, и это теперь не просто теория сожжённых мостов, а факт, подтверждённый моей собственной персоной и Нилом.

— От того, что случилось, тебе сейчас не страшно?

— Страшно, — я соврала, и взяла его под руку, — больше не хочу.

— Дело закрыто, если между Виолой и Виктором нет связующей нити.

— Да, но есть другая.

— То есть?

— Между Виолой и маленькой куколкой.

Тристан на это ничего не сказал. Я остановилась около каменного льва и погладила его по холодному носу. Потом от памятника капитану с подзорной трубой до самых дверей здания, в котором была мастерская, Трис снова шёл, не начиная нового разговора и не продолжая старого. Я спросила его, хочет ли он подняться, но он отказался:

— Я домой. Жду тебя к ужину.

Этот учебный год давался мне тяжелее предыдущих, — я думала об этом, когда ехала в маршрутном такси к родителям в сторону южной окраины, — мне больше не доставляет удовольствие работа с учащимися. Не хотелось им рассказывать о художниках и интересно подбирать репродукции, чтобы впоследствии задать вопрос для размышлений, не хотелось их слушать. Мне было абсолютно всё равно, поступит из них кто‑нибудь в этом году, или провалят экзамены именно по моему предмету.

— Сегодня понедельник… сегодня понедельник… — пробормотала я, подходя к дому по раскисшей неасфальтированной дороге, пытаясь свыкнуться со своим намерением поехать загород послезавтра, а послезавтра уже сейчас.

Глава 19.Ведьма