Свидание

- Что, Еля? Чем же я вас обеспокоил? - улыбнулся Ливенцев, впрочем не без грустной складки в углах губ. - Вы, кажется, приняли всерьез мою шутку? Нет, напрасно волнуетесь, я признал силу вашего внушения. Не удивляйтесь, что я этого психиатра зову Елей, - обратился он к Матийцеву, Лене и Тане. Я познакомился с ней еще в пятнадцатом году в Севастополе. Тогда она была совсем еще девочкой, но носила уже красный крест сестры милосердия, а зимой шестнадцатого года, когда я, прапорщик запаса, был ранен в грудь навылет пулей своего же полкового командира, причем генштабиста, - я назвал его палачом за расстрел пятерых солдат моей роты в Галиции, - я увидел ту же Елю уже там, на фронте. Я сидел тогда в санях, - меня отправляли с фельдшером в тыловой госпиталь. В метель сани остановились около какого-то питательного пункта, и оттуда вышла вдруг, кто же? Она, Еля, со стаканом горячего чая для меня. И представьте, она меня тогда не узнала. Она сказала, что очень много видела офицеров и всех не в состоянии вспомнить. Но тогда я не обиделся на нее за это, нет! Я ее понял. Однако этот момент остался в моей памяти одним из самых светлых в моей жизни...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Так как Матийцеву как хозяину нужно было занимать гостей, он обратился к Лене:

- Вчера, Леонид Михайлович, мы с вами говорили о многом, только не о вашей работе по части кокса, не расскажете ли нам, а?

- Ну вот, рассказать! Разве это так для вас интересно слушать о поведении углей при коксовании? - усмехнулся Леня.

- О поведении углей? - повторил и поднял на него округлившиеся глаза Ливенцев. - Поведение и успехи углей? Любопытно.

- Вы сказали, между прочим, совершенно точно: поведение и успехи углей... Успехи в смысле способности их в той или иной шихте, то есть смеси, давать вполне качественный, то есть деловой, кокс, - начал увлекаться Леня.

- Значит, кокс - это ваш конек, - так надо полагать, - спросил Ливенцев, - и вы просвещаете эту темную массу?

- Именно я и занят просвещением темной массы углей, - продолжал Леня. Я пробуждаю скрытые в них способности коксоваться, и это при общей убежденности некоторых специалистов, что они безнадежны, что они тупицы, олухи, что годятся они только для паровозной топки, а не для такого умного дела, как преображение в копи, освобождение из своей толщи при этом многих ценных газов, а также смолы - пека.

- Но вам, лично вам, - обратился к Матийцеву Леня, - быть может, известно, что нежелание коксоваться свойственно огромному большинству наших углей и несвойственно ни американским, например, ни английским, ни германским, - это зависит и от возраста их и от качества, - от большого количества в них серы, золы и прочего. Отсюда вывод: наши угли, чтобы они хорошо коксовались, надо обогащать, а это - сложный процесс, очень удорожающий кокс. Подобрать же шихту, - смесь углей, - так, чтобы они не только коксовались, но и давали бы безупречный кокс, - это делалось и раньше, но ощупью, вслепую, без ясного представления, почему это так выходит...

- А вы, значит, что же?

- А я, - ответил Ливенцеву Леня, - подвел под практику вполне проверенную лабораторным опытом теорию, и теперь это делается уже не вслепую, и шихта из наших углей носит теперь повсеместно у нас - и в Донбассе, и в Кузбассе, и в Кемерове, и в Казахстане - мое имя и приобрела известность также и за границей.

- Очень хорошо! Очень хорошо! - восхитился Ливенцев. - И искренне вам говорю, я очень рад, что вижу вас сегодня, спасибо и вам, Еля, что меня пригласили сюда! Но вот "поведение" углей, что это, собственно, значит? Меня интересует, просто ли это словечко, брошенное вами в чисто переносном смысле, или...

- Нет, это - термин вполне научный, - перебил его Леня. - Каждый сорт угля пишет нам в нашем аппарате, при помощи иглы, что именно он собою представляет. При нагревании пробного угля в аппарате игла вычерчивает на особой пластинке кривую (Леня показал это пальцем в воздухе) того или иного рисунка, и мы видим, что это за уголь: жирный он или тощий, - и к какой марке углей он относится. Все шахты, какие есть в Советском Союзе, присылают к нам свой уголь на пробу, и для каждого коксового завода, где бы он ни был, наша лаборатория подбирала безошибочно шихту.

- Могу подтвердить вам это, - обратился к Ливенцеву Матийцев. - Я имел дело с Леонидом Михайловичем в бытность мою директором одного комбината. Каюсь, я ему не доверял тогда, думал: парень слишком молод для серьезных дел! Но он блестяще доказал мне, что я ошибался.

- Хорошо, - просвещение углей, - заговорил Худолей, обращаясь к Лене. Но раз вы уже просветили их, - пользуясь вашей терминологией, то ваша дальнейшая работа, работа в Академии наук, в чем же она заключается?

- Просвещение кокса, - быстро ответил Леня, не улыбнувшись.

- "Просве-щение кокса", - это уж и мне, горному инженеру, все-таки непонятно, - сказал Матийцев.

- И мне, тоже горняку, - поддержал его Худолей.