Свидание на Аламуте

Медный рванул было к креслу, но Заратустров его остановил. Цокнул языком, достал из кармана желтый батончик жевательной резинки. Выковырял белую замазку и отеческим жестом залепил ее сначала в одно ухо Медного, потом в другое. И подвел к креслу.

Медный не слышал, как наверху гулко ухнуло, но ощутил, как содрогнулась земля под ногами. Где-то далеко, над ними, сорвался с кручи каменный поток, но прогрохотал по другой стороне скалы. Полковник снова посмотрел на часы, потом пошевелил губами; в его ушах была такая же замазка. Задрав голову, он смотрел, как вершина Аламута затягивается шлейфом черного, непроницаемого дыма, будто невидимый фокусник закрывал этот каменный цилиндр покрывалом. Видимо, чтобы эффектно достать оттуда привычного кролика.

Ощущение сначала было такое, что все звуки этого мира выключили или забили ушной канал ватой до самого дна. Но потом эти звуки начали проступать, фоном: свист нарастающего ветра, шуршание еще катящихся камней. И их прорезал голос Заратустрова, сохраняющий свои интонации, но звучащий каким-то чужим. Голос этот говорил, как догадался Медный, в подсознании. Это была чистой воды телепатия. Только «замазка» делала ее доступной для сознания, дешифровала импульсы в понятные слова. Оттенки речи сохранялись, терялось самое малое – выражение, тембр. Все говорилось словно бы ровным, равнодушным голосом.

И вдруг раздалось:

– «Цезарь», докладывает «Танк»… Завеса поднята! Входы обнаружены, приступаем к проникновению…

– С Богом, ребята… Готовность один!

Медный вертелся в кресле. Наконец он нащупал металлическое кольцо и услышал:

– ЧЕКА!

Он рванул ее. Было сложно описать, что произошло. Под ним все взорвалось ревом, свистом; его голову внезапно вдавило в желудок чудовищным ускорением; на секунду стали литыми, неподъемными веки; прокололо иголочной болью внутри черепа… и вот он уже закачался в воздухе.

Кресло, выбрасывая вниз фонтаны ревущего, белого пламени, поднималось. Оно покачивалось, ходя влево-вправо по незримой оси, но не болталось вокруг нее. Под Медным клубилось теплое облако, обдавая жаром ноги, будто он сидел на банной полке у каменки, которую щедро оплескали водой. Но это было терпимым ощущением. Серые, изломанные контуры скалы плыли перед ним и дрожали в потоках разогретого воздуха. Внезапно впереди, на фоне камней, он заметил фигуру в черном.

В черном балахоне и со светлыми волосами.

У этого человека – человека на скале – не было оружия в руках. На поясе висел «калашников» с оптическим прицелом, но человек им отчего-то не воспользовался. Он просто вытянул руки…

Три оранжевых пламенеющих сгустка вылетели из его сведенных пальцев, словно «стингеры», и дружно рванули мимо Медного – видно, в сторону поднимающегося кресла полковника. Медный своротил голову в шлеме и увидел, как пляшет второе кресло-ракета. Что сделал полковник, неизвестно, но, покружив, шары начали тускнеть, и вот уже они поплыли вниз потухающими медузами. А кресло Заратустрова рванулось навстречу человеку в черном. Еще секунда, и место, где тот стоял, брызнуло кристаллами льда, мгновенно обросло ими, превратив одежду из черной – в белую, и тотчас фигура человека с сухим грохотом распалась в пыль, оседая снежным крошевом. «Ледяной удар!» – догадался Медный.

Кресло поднималось, колыхаясь. Видимо, предел высоты был уже близок. Вот показались зубчатые края карниза, проплыл впереди домик из белого пластика с флагом, показался какой-то человек в военной форме, склизкой грушей распластавшийся на самом откосе…

И тут Медный понял, что завис прямо перед еще одним ассасином. Это была здоровенная рыжая шведка. На ее безмятежном лице застыла ухмылка, и перед ее фигурой, закутанной в плотную меховую куртку, вертелись каруселью сверкающие в случайных лучах острые сабельки. Бешеные лезвия, Fury blade… Беспощадные маленькие убийцы. Еще секунда – и они, повинуясь ее мысленной команде, метнутся к Медному, превращая в лапшу его тело в комбинезоне.

– КУВЫРОК! – прозвучало у него в мозгу надрывным голосом.

И хотя это слово просто отпечаталось в мозгу, как на экране компьютера, оно дышало отчаянием. Медный не знал, что такое «кувырок». Вернее, до сих пор не знал. Но он почему-то сделал все верно – резко дернул джойстик на себя.

Кресло мгновенно легло на спину; уши опять стиснула перегрузка.

А реактивные испепеляющие струи вонзились в то место, где стояла рыжая шведка. Его заволокло сплошной стеной огня, от дикой температуры с грохотом лопался камень, раскидывая ярко-пурпурные осколки. Из этого пламени раздался приглушенный стон – впрочем, Медный его не слышал! – и выкинуло оторванную руку с рыжим, обугленным волосом пониже локтя.

– ПОСАДКА! – прозвучало в сознании. – АККУРАТНО, ВПЕРЕД И ПОСАДКА!!!

Над Аламутом, а точнее, над всей грядой Эль-Бурс, вываливаясь из-под одеяла низких облаков, заходило огромное, злое, красное солнце.

Точка Сборки-End Все