Свидание на пороховой бочке

— Зяма с Борей поехали на рыбалку, — выдала невероятное мать-писательница. — В какую-то дикую глушь, где нет ни связи, ни дорог, но много рыбы.

— Я люблю рыбу! — громко сообщила бабуля.

— А я люблю Зяму, — пробормотала Трошкина, — но никогда не поверю, что он отправился на рыбалку вот так внезапно, даже не пополнив свой гардероб хотя бы кожаной зюйдвесткой и сапогами-забродами итальянского производства!

Мать-писательница задумалась.

В словах милой Аллочки был резон. В последний раз, когда папа Кузнецов попытался приобщить утонченного сына к брутальным мужским развлечениям в виде охоты на кабана, Зяма специально заказал знакомому шорнику эксклюзивный набор снаряжения и потом целый день крутился у зеркала, элегантно обматываясь патронташем и располагая ножны так, чтобы они красиво подчеркивали линию бедра.

Бася Кузнецова нахмурилась. В отличие от Трошкиной она свою половинку не ревновала — это была прерогатива ее супруга. Но уважаемая писательница ненавидела чего-то не знать и воспринимала секреты членов семьи как личный вызов.

Мать-писательница немедленно позвонила сыну, но напоролась на ту же дрессированную телефонную девушку. Тогда она набрала номер мужа, но и там услышала: «Вызываемый вами абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».

— Какие-то проблемы с сетью, — сообщила она Трошкиной.

— Удочки надо было брать! — громко резюмировала престарелая любительница рыбы и пошла к себе.

— По поводу Инкиной командировки, — дождавшись паузы, начал майор Кулебякин.

Мать-писательница остановила его твердым взглядом:

— Давайте по порядку.

Она повернулась к Трошкиной и пообещала:

— Я разберусь, что там с Зяминой рыбалкой, будь спокойна!

— А я тогда разберусь, что там с Инкиной командировкой, — пообещала Трошкина Денису. — И ты будь спокоен.

— Гау? — спросил полицейский пес Барклай.

— Ты тоже будь спокоен, — сказала ему Алка.

Решение навестить подругу в парке развлечений возникло у нее внезапно, но показалось очень удачным.

Необходимо было как-то отвлечься, пока Бася будет разбираться с загадочной рыбалкой мужчин Кузнецовых.

— А ви помнитье про рояль? — грустно спросил итальянский директор отеля.

Я откровенно любовалась. Они оба были великолепны — и отель, и его директор.

Отель при парке построили в виде красивейшего средневекового замка с башнями, а управлять им пригласили неказистого сына Ломбардии по имени Луиджи. К чему такая роскошь в русском парке, я пока не поняла, но пребыванием в отеле-замке искренне наслаждалась. В моем номере мне понравилось абсолютно все, даже сундук вместо шкафа, и кровать с балдахином — такая высокая, что захотелось позаимствовать у парковых аниматоров ходули.

— Ви помнитье, ми забили рояль? — грустно хлюпнув русской водкой, повторил итальянский директор.

Мое богатое воображение тут же нарисовало забитый насмерть рояль в кустах.

А почему нет? Не все же любят классическую музыку, некоторые ее не выносят. А я успела услышать: из подвала, где еще продолжались отделочные работы, доносилось акынское пение турецких рабочих. Да уж не они ли забили культурный инструмент — инструментом штукатурным?

— Какой рояль? — спросила я русскую начальницу службы персонала Алевтину.

— Обыкновенный, концертный, — ответила она без тени законной гордости. — Который должен стоять в Апартаментах Королевы на двенадцатом этаже.

— А что с ним случилось? — трагическая судьба рояля продолжала меня беспокоить.

— Да ничего не случилось, просто он в гостиничные лифты не помещается, ни в один.

— А! — я поняла суть проблемы. — А если его по лестнице поднять? Бурлаками?

— Поверьтье, я би лично впрягся! — всплеснул руками Луиджи. — Но он не воротится!

— Куда он не воротится?

Воображение тупило и упорно рисовало мне рояль, мускульной силой турецких бурлаков влекомый в распоследний путь.

— Не развернется, — поправила директора Алевтина. — Лестница слишком узкая, рояль застревает между этажами. Мы уже пробовали.

— О!

Мне захотелось помочь коллегам:

— А если его наверх подъемным краном доставить? Или, скажем, на вертолете?

— Ми это думали, — Луиджи снова потянулся к бутылке. — Там даже есть терраса, где можно его унизить.

— Опустить, — поправила Алевтина прежде, чем я успела вообразить картину гнусных унижений благородного инструмента. — Терраса есть, но окна номера слишком узкие, в них не то что рояль — даже контрабас не пролезет!

— А если по частям? — я завелась.

— Рояль нельзя разбирать, он цельный! — возразил Луиджи.

— А тогда… А тогда можно запереть там рояльного мастера со всеми необходимыми материалами, и пусть он делает инструмент прямо в номере! — придумала я.

Шумы застолья, организованного новыми коллегами в мою честь, стихли.

— А это мисль! — Луиджи яростно почесал блестящую лысину.

— Ну, я не знаю, — неуверенно протянула начальница службы размещения Варвара. — Рояли долго делают, и сколько же этот мастер будет дорогущий королевский номер занимать? У нас на него уже очередь из олигархов!

— И все же, это мисль, — бурчал Луиджи, поглядывая на меня с большим одобрением.