Свидание под мантией

– Вот почему в нашей семье нет фотографий, – ошарашенно протянула Ксюша. – А Петр, очутившись в больнице, принял меня за Арину. Ольга Ивановна воскликнула: «У тебя одно лицо с Ариной и пальцы к вискам так же подносишь». Петр Сергеевич внезапно стал вспоминать прошлое. Он на свои руки посмотрел и сказал: «Они не мои, у меня кожа не такая». Ну конечно! Виктор-то был молод, у него не было пигментных пятен. Вот бедняга! Он не узнал свои постаревшие лапы, а вовсе не сходил с ума, как я думала. Наоборот, ум к нему возвращался! А еще мне привиделась сцена: Мармеладовна в светлом платье с красной каймой. Думаю, это была ночная рубашка в крови Геннадия Андреевича, небось Софья Михайловна испачкала подол, когда находилась около трупа мужа. И «Чинара»! Мы ходили в этот ресторан, там очень вкусно готовили! Я будто оживаю сейчас! А еще мы на днях с отцом, то есть с Петром Сергеевичем, вернее, с Виктором, ездили к бабке, я хотела его от алкоголизма избавить, а знахарка отказала, понесла чушь про какой-то штырь в голове и у отца, и у меня, она приговаривала: «Ему за дело, а тебе за чужой грех». Я посчитала старуху обманщицей, вымогательницей, но она, оказывается, поняла, что мы лишены памяти. Как это у нее получилось?

– Иногда среди старух встречаются настоящие целительницы, – сказал Вик.

– Мы с отцом зашли по дороге в забегаловку! – не успокаивалась Ксения. – Даша, помнишь, он заглянул в туалет, увидел, что уборщик расписывается в графике, а тот решил пошутить, сказал, что всем посетителям положено отмечаться. Мы в тубзик зашли, а папахен с трудом – давно ручку не держал – выводит на листке: «Викнеч» – Виктор Нечаев! Профессор-то усыновил пасынка, значит, дал ему свою фамилию. Помнишь? Я еще сказала: «Кирдык котенку, забыл, как его зовут!» А оказывается, он вспомнил свое имя! С ума сойти!

Я молча кивнула. А Ксю никак не могла успокоиться.

– Вот почему меня тянуло идти учиться на психолога. Я с пятого класса знала, кем стану! Вот отчего я так блестяще училась! Я Соня! Но… постой… Куда же подевался настоящий Петр Сергеевич, муж Ирины?

– Он остался в доме, – мрачно ответил Вик. – Давай продолжу рассказ.

Ирина тайком отнесла в свою квартиру Сонечку, потом они с Софьей Михайловной погрузили на садовую тележку спящего Виктора и привезли к Королевым. Женщинам повезло, никто их не заметил. Затем Софья Михайловна вернулась назад, а домработнице велела весь день не выходить, ждать, когда ее пригласит следователь, рассказать ему, что она ушла домой, а семья Нечаевых осталась в особняке. И сказать, что Ольга уехала в столицу. А спустя несколько дней поздно вечером вызвать такси и сматываться в Москву.

Ирина рассказала мне, что профессорша хотела поджечь дом, имитировать несчастный случай. Огонь уничтожит следы убийства, никаких досужих домыслов не возникнет. Об алкоголике Петре, который спал в гостевой комнате, якобы просто забыли. Но, думаю, Софья Михайловна прекрасно помнила о пьянице и запланировала его смерть. Иначе почему она велела Ире выдать Виктора за своего мужа? Нет, ради спасения сына и Сонечки, а главное, ради сохранения доброго имени Геннадия Андреевича профессорша пожертвовала запойным алкоголиком. Вот только что-то пошло не так. Софья Михайловна открыла газ, вышла во двор и… Мы никогда не узнаем, что случилось. Был очень сильный взрыв, вспыхнул пожар, который действительно уничтожил все следы. Осталось лишь немного костей от Геннадия Андреевича и якобы от Виктора, от Сони и Арины пряди волос, которые валялись в саду, их вроде выкинуло из здания. А вот Софью Михайловну нашли у калитки, ее взрывной волной швырнуло на землю, она упала на скамейку головой и сломала шею. Софья просто не успела убежать, не рассчитала, что газ рванет с такой силой.

– Ну и ну! – удивилась я. – И никто не понял, что произошло на самом деле? От мужчин остались кости, а от Арины ничего? Следователь не удивился, что женщина и ребенок сгорела без остатка? Я не эксперт, но знаю, что всегда что-то остается. Пряди волос на улице? Это как-то странно.

Вик помолчал, потом сказал:

– Следствие вели не очень умные и опытные люди. Дело происходило в девяностые годы, в самое бандитское время, когда каждый день случались убийства, перестрелки, грабежи. Из МВД начался отток лучших сотрудников, правоохранительные органы сотрясали безостановочные реорганизации, начальство тасовалось, как колода карт в руках шулера, а здесь вроде все было ясно: взрыв газа, бытовуха. Ирина, придя к следователю, ужасно нервничала, плакала, но четко выполнила все указания Софьи. Тот поверил домработнице и допросил ее всего один раз.

– Почему? – удивилась я.

Вик взял бутерброд с паштетом, мигом уронил его на себя и расстроился.