Свидание с морем

На причале подошла к микрофону старшая вожатая Ирина Петровна и стала что-то торжественное говорить, но Игорь не вслушивался. Всё внимание было обращено на то, чтобы крепко держаться за плот и не дать шлюпке покачнуться. Он расслышал только последние слова вожатой, которые ему и надо было расслышать:

— Гори ярко, наш пионерский костёр!

В ту же секунду луч прожектора добрался до плота, осветил его край и остановился.

Дунин чиркнул об коробку горстью спичек и сунул огонь под дрова, где была банка с керосином.

И будто дёрнули самую толстую струну в самой большой балалайке струнного оркестра — с таким звуком вспыхнул и рванулся вверх по сухим стволам деревьев жаркий оранжевый огонь.

Дунин отшатнулся, крикнул:

— Отталкивай со всей силы, сгорим!!!

Игорь сам хотел оттолкнуться, потому что огонь обжёг ему лицо, но не смел без команды, а после команды отпихнулся от плота обеими руками так, что тузик отскочил сразу метров на шесть. Дунин отгрёб ещё подальше и опустил вёсла на воду.

— Красиво? — спросил он.

Длинный вертикальный столб ярко-рыжего пламени вырывался из моря. В середине столба светились белым светом прозрачные стволы деревьев, ветки и коряги, брёвна и пни с извивающимися корнями. На такое можно смотреть всю жизнь, обо всём позабыв...

— Жутчайше красиво, — сказал Игорь. — Никогда такого не видал.

— Покажи-ка свой форштевень... Дунин осмотрел его лицо.

— Чего там? — спросил Игорь. — Жжёт немножко.

— Ничего непоправимого. Брови обгорели. Я испугался, что хуже будет. Понимаешь, как раз с той стороны мы солярки налили, а я забыл. Ты уж прости.

— Да ничего. Мне совсем не больно. Даже наоборот.

— Как это: не больно, а наоборот? — полюбопытствовал Дунин.

— Как бы это объяснить... — затруднился Игорь. — Приятно, хорошо, радость чувствую. А чтобы одним словом, не знаю.

— Я понял, — сказал Дунин, глядя в огонь. — Хоть и устаю я в этот праздник, как вьючный ишак, но это для меня самый лучший день во всей смене. Всегда жду его, а после — жду конца смены.

— Отличный день, — подтвердил Игорь. — Всё время праздник, и конца не видно. Наверное, ещё Нептун из моря вылезет всем подарки дарить.

— Что-то в этом роде будет, — ухмыльнулся Дунин загадочно.

— Посмотрим, — сказал Игорь. — Слушай, Марину Алексеевну в таком красивом платье в воду бросили. Оно, наверное, испортилось?

— А нам какое дело?.. Надо думать, такое надевает, которое от воды не очень портится.

— Она знала, что её бросят с причала?

— Ой, какой ты младенец... Она сама сценарий писала. С берега доносились крики, вопли и восторженный визг. Сотни ребячьих глоток дали себе полную волю, и никто за это не делал замечаний, не ругал, не требовал прекратить безобразие, не приказывал построиться и уйти с пляжа.

Покрывая весь шум и гвалт, грохнул взрыв.

Дунин схватил Игоря за руку:

— В небо, в небо смотри!

Зелёные, красные, белые и оранжевые огни вспыхнули в небе.

Будто разноцветный огненный купол вознёсся над бухтой Ласпи. Спускались огни, и светлый купол спускался всё ниже. Игорь замер. Он никогда не видел такого, и подумалось, что никогда такого не увидит, ему не хотелось, чтобы погас этот купол, он ещё не нагляделся на него, и, если купол сейчас погаснет, в душе останутся горечь потери и печаль о невозвратимом... Купол погас.

Игорь даже застонал от огорчения, но тут снова грохнул взрыв, новые ракеты взлетели в небо и вспыхнули там, и снова развернулся над морем сияющий, переливающийся разными огнями купол.

Ещё раз погасли огни, и ещё раз взлетели ракеты.

Рука Бориса Дунина так и лежала на руке Игоря. Шлюпка слегка покачивалась на слабой волне, береговой бриз понемножку сносил её в сторону моря.

— Сколько будет раз? — спросил Игорь.

— Двенадцать, — отозвался Дунин. — Ты погляди, что на берегу творят! Вот это настоящее веселье!

Когда в следующий раз взлетели ракеты и осветили небо, Игорь посмотрел на берег. Там бесились.

Плясали отчаянные пляски, не похожие ни на один цивилизованный человеческий танец. Кувыркались через голову. Играли в чехарду, орали во все глотки, бандами бросались на вожатых и валили их на гальку. Игорь заметил, что командир отряда Вова Заботин пляшет босиком на животе у поверженного на землю Андрея Геннадиевича. Андрей Геннадиевич выбрался из-под кучи пионеров, махнул рукой и, радостно улыбаясь, уложил одним махом человек шесть. Кто-то вскочил ему на плечи, но повалить на этот раз не удалось. Тогда ребята окружили вожатого, взялись за руки и начали плясать...

— Что делается... — проговорил Игорь, когда купол опять на несколько секунд погас. — А не покалечатся?

— Теоретически возможно, но практически такого случая не бывало, — сказал Дунин. — Может, на берег хочешь?

— Хотелось бы, конечно, — сказал Игорь, подумав, — но в то же время и не хочется. Какое-то не то настроение. Здесь лучше.

— И я так думаю, — кивнул Дунин. Снова вспыхнули ракеты. — У меня такое ощущение, что я всё это для них сам устроил... Подгребём, а то нас бризом относит.

И он взялся за вёсла.