Свидание с развратным фавном

Лилька замялась. И вообще вела она себя прескверно – то хитро щурилась, то вмиг становилась покладистой, то взрывалась и дергала руками. «Как ее проняло-то, – сочувственно подумала Серафима. – Задумалась баба о бренности бытия. Жалеет теперь небось, что вчера мне не помогала этого покойника из автобуса выкидывать…»

Все оказалось не совсем так. Едва они вошли в квартиру, как Лилька преобразилась. Она бабочкой влетела на кухню, беспардонно залезла в холодильник и вытащила на стол кусок колбасы и брикетик сливочного масла, включила чайник и весело крикнула:

– Симка! Где у тебя хлеб? Жрать хочу, аж ноги сводит!

Серафима немного оторопела от такого вмешательства в свою жизнь и даже почувствовала себя немного лишней на собственной кухне. Но хлеб пришлось достать. Получалось некрасиво, если гостью не угостить хотя бы хлебом, поскольку все остальное она уже и сама достала.

– На вот, – промямлила хозяйка, – намазывай…

– Ладно, ладно, – махнула на нее рукой Лилька, отрезала здоровенный ломоть колбасы, приладила его на хлеб с маслом и чуть не разодрала рот, впихивая высокую конструкцию.

Серафима с интересом наблюдала – пролезет бутерброд или все же застрянет. Потом вдруг спохватилась, уселась рядом и как можно вежливее «намекнула»:

– И чего ты заявилась?

Лилька с ответом не спешила. Она только отмахивалась: мол, дай поесть спокойно. Серафима терпеливо потягивала пустой чай – в магазине она еще не была, а должна была прийти еще и мамочка, ту тоже надо было хоть чаем напоить да к нему что-то подать.

– И чего не спросишь – что меня привело? – наконец вытерла красные, жирные губы белоснежным полотенцем Лилька. – Чего не интересуешься? Ах, да! Ты ж интересовалась! И правильно делала. Так я все о Толике…

– О каком Толике? – не поняла Серафима.

– Здра-а-асть! – отвесила челюсть Лилька. – О каком! О мертвом! Я тебе, Симка, просто не перестаю удивляться. Только что от ее злодейской руки погиб молодой, прекрасный мужчина, отец семейства, а она уже и помнить забыла! Ну, ва-а-аще…

У Серафимы где-то глубоко внутри шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Лилька, я тебя честно предупреждаю. Если еще раз ты скажешь, что его грохнула я…

– Поняла, поняла, поняла! – затрясла ручками Федорова. – Я как раз это тебе и хотела предложить. Очень хорошо, что мы одинаково думаем. Я больше никогда – никому – не скажу, что это ты его урыла, но… За это ты мне должна дать тысячу долларов.

Сима Кукуева даже не шелохнулась. Она не была настолько крепконервная, просто до нее такие просьбы доходили не сразу, мудрый организм хранил хозяйку от потрясений.

– Чего моргаешь-то? – обиделась Лилька. – Я, между прочим, по-дружески с тобой, а ты… Тысяча долларов – это тебе не мужика по голове поленом!

– Я не…

– Да ладно тебе! – сморщилась Лилька и махнула рукой. – Опять скажешь, что ты не убивала, что ты не могла… Кому ты лепишь?! Чего теперь хвостом-то крутить? Можно подумать, я какая-нибудь недоразвитая. Я что, зря по этим гробницам шаталась?

– Мы не были в гробницах, мы…

– Да какая разница!

Лилька чувствовала себя на коне. Она вскочила со стула и уверенно зашагала по маленькой кухне: шаг вперед – лбом об стену, шаг назад – животом в окно. Долбиться о стены было неприятно, но на сидящую Кукуеву удобно было смотреть уничтожающе – сверху вниз.

– Я еще тогда, в автобусе, все поняла, – не допуская возражений, бурлила Лилька Федорова. – Попробуй-ка поленом по голове человека приложи, какой же мужик такое выдержит? Я вон своего Федорова гладильной доской долблю, так он знаешь, как обижается… А ведь он здоровенный, не то что Толик тот! А у тебя все прям как по маслу – бревнышком по головушке, а он ей потом денежки с поклоном. Держите меня, а то порвусь от смеха!

– Да не отдавал он мне никаких денежек, чего прилепилась?! – попыталась взбрыкнуть Серафима.

Однако Лилька прервала попытку на корню:

– Как же не отдавал? – фыркнула она и грозно топнула слоновьей ножкой. – Ты мне сама их показывала! Сначала, главное, сказала: «Вот, все отдал, еще и сотку сверху за беспокойство добавил!» – а теперь твердишь: «Не отдавал!» Не лги мне, злобная Симка! Короче: или с тебя тысяча баксов, или я иду в милицию и говорю, что ты его поленом приласкала. А он твоих деревянных ласк не выдержал и помер. Нет, все же не зря я за это дело зацепилась! Одним словом, давай сроки обговорим.

Серафима взглянула на подругу, попыталась уловить в ее глазах хоть что-то человеческое, но Лильку как подменили.

– К концу недели успеешь? – уже вполне миролюбиво спросила Федорова.

– Не-а, не успею. Я чего эти тысячи-то, рисую что ли?! – огрызнулась Серафима и еще раз спросила наудачу: – Лилька, а ты чего, в самом деле веришь, что это я его…