Свидание с развратным фавном

– В общем, такая картина вырисовывается. Я, значит, пока с венком за Верой мотался, все было тихо и спокойно. Она, как и полагается, печалилась, подвывала и как-то подозрительно памятнику подмигивала. А потом, вижу, нервничать стала. На меня так поглядывает, вроде как и неприятно ей, что за ней мужчина ухаживает. Ну, с венком и послала меня… к могилке, короче, послала. Я возлагаю венок, а сам ухом прислушиваюсь, с кем там моя дама разговаривает. А она не с кем-то, а во всеуслышанье вдруг говорит: «Кириллу-то плохо! Батюшки! Хорошо, что я лекарство захватила!» Я венок бросил и к ней. А там возле них с парнем уже люди толкутся. Парня-то, Кирилла, мне плохо было видно – он за деревья отошел. И как только его Вера углядела? Я тоже туда рванул, гляжу – молодой Костеренко расслабился, а потом вдруг дернулся и обмяк как-то весь. Я еще удивился – надо же, думаю, такой молодой, а нервы ни к черту. А пока удивлялся, слышу, какая-то баба вопит: «Чего вы парня тискаете? Мертвый он уже! Свят! Свят! Свят! Это его отец к себе прибрал!» Ну и, понятное дело, тут вообще все люди переполошились. Хорошо, кто-то догадался по мобильнику «Скорую» вызвать. Пока люди-то шарахались от бедолаги, я ближе подошел, гляжу – шприц валяется.

Серафима слушала напарника с широко распахнутым ртом.

– Сеня, ты шприц-то догадался утащить?

– Зачем? – выпучил глаза Сеня и поджал губы. – Скажи мне, глупая женщина, зачем я буду тащить шприц, если они на каждом углу продаются? И потом, этот-то наверняка с наркотиком каким или с отравой был. Ну, чего сквасилась-то? Зачем нам с тобой шприц? Мы что, в лабораторию его потащим?

Серафима почесала нос. И в самом деле: ну, упер бы Сеня шприц, и чего с ним делать? И потом: милиции надо содействовать, а не мешать. Там же профессионалы, а они с Шишовым только немножко им помогают.

– Нет уж, ты не молчи, – тычком проявил галантность Шишов. – Знаешь, Кукуева, я от тебя уйду. Ищи себе новый автобус. Потому что я жутко подозреваю, что ты специально на кладбище не поехала, а меня туда одного сунула. А уж если доверия между нами нет, ищи себе нового водителя. Нет, я согласен, мужик должен там быть, где опасно, не тебя же посылать. Но ты меня хоть предупреди! Ведь точно знала, что оказия случится! Не такая ты родня этой Алисе Гавриловне, чтобы возле нее с таблетками сидеть. С тобой же в любой момент под статью угодить можно!

– Да не знала я ничего, честное слово, – повесила голову Серафима. – И ехать хотела. Только меня Вера не пустила, заставила курицу караулить. А так бы я… Эх, черт… Ну, и чего в милиции?

Шишов несколько минут моргал, вспоминал, а потом взорвался:

– А чего там может быть? Спрашивали!

– А ты чего?

– А чего я могу сказать? Таскался с этим венком, как дурак с подарком! И главное, мог ведь преступление предотвратить!

Он с грохотом уронил голову на руки и протяжно замычал. Серафима осторожно погладила его по плечу, тот капризно дернулся и снова продолжал страдать.

– Сень, а я так думаю, что ничего бы ты не сделал, – успокаивала она.

Шишов вздернул голову, прищурил глаза и с обидой уточнил:

– Ты хочешь сказать, что я вообще умственный урод? То есть на моих глазах совершалось бы убийство, а я бы в ладошки хлопал?

– Семен, мне кажется, там и вовсе убийства не было. Кирилл был наркоманом, обычная передозировка…

– Да нет, не обычная. Я в милиции слышал, как один опер другому говорил: мол, непохоже, что передоз. Так что… Кто его убил?

Серафима только пожала плечами. Имени убийцы ей никто не сообщил, и скорее всего его тоже придется выяснять ей самой. Семен сидел в глубокой задумчивости, Кукуева даже боялась его окликнуть – Шишов думал. Действительно, сейчас ему надо было серьезно поразмыслить, в каком направлении начинать поиски. Серафима передвигалась на цыпочках, и только после того, как думающий Шишов художественно захрапел, она рассерженно пнула по его табурету:

– Спишь, что ли?

– Вот глупая женщина! – вздрогнул тот. – Думаю!

– Давай, дуй домой, там и думай! Мыслитель фигов!

Шишов дуть не хотел, но хозяйка настоятельно выпинывала его на выход. По дороге в прихожую Семен даже попытался увильнуть на хозяйский диван, но был с позором ухвачен за шкирку и выставлен-таки за порог.

– До свидания, – вежливо попрощалась Серафима, захлопывая дверь.

Шаги напарника гулко погрохотали вниз.

– Ну, а теперь можно и самой на диван, – позволила себе Кукуева. Но тут возмущенно задребезжал телефон, и она снова вскочила. – Алло!

– Это… Сима? Ты, что ли? – раздался в трубке голос Веры. – Куда ты удрала-то? Курицу бросила, она пересохла и стала как фанера. Сима, я чего звоню – ты не слышала новость? У нас же Кирилла убили!

– И что ж за напасть такая на этих Костеренко?

– И не говори! Я же все видела! Все! Нет, ну если бы этот урод с веником за мной не таскался… Слушай! Я вспомнила! Это же ты мне его сватала! Ну, я тебе скажу, у тебя и вкус! Чего ты наговорила, что он весь чудесный, как… – неожиданно Вера замолчала, а потом еле слышно проговорила: – Сима, а почему он сказал, что у вас дети маленькие?

Серафима ругнула Шишова. Нашел что наплести!