Свидание с жизнью вслепую

Хоть я и мастер зазубривать тексты и не из робкого десятка, но выступления перед большой аудиторией не мое. На случай, если от волнения потеряю нить рассуждений, я сделал себе коротенькие заметки. Я порядком нервничаю. Беру листок с записями, поднимаю руку, поднося его все ближе и ближе к глазам, пока бумага не касается носа.

– Секундочку, э-э-э, итак… столи… э-э-э, столица – Дж… э-э-э… Джака… э-э-э…

Форменный идиот! Конечно, я точно знаю, что столица – Джакарта. Но я отвлекся. Ведь я не различаю букв в своей шпаргалке. Записи нечеткие, слова расплываются. Дрожащими, потными руками я сжимаю листок и продолжаю запинаться. Слышу, как одноклассники хихикают и перешептываются. Они принимают мой лепет за шутку, считают, что я рисуюсь. Учитель поднимается со своего места и прерывает мой доклад.

– Что, Салия, не можешь почерк разобрать? Послушай-ка: раз уж мама написала тебе реферат, ты бы хоть удосужился пару раз прочитать текст, а то бормочешь тут непонятно что!

Пораженный, я уставился на него, не понимая, что происходит. Теперь я весь дрожу и весь покрыт потом. Слабым голосом продолжаю доклад.

– Ты ведешь себя как шут гороховый! Уже не смешно!

Учитель начинает по-настоящему злиться. Я же не унимаюсь, мучаюсь, но читаю текст дальше. Закончилось тем, что за реферат мне влепили кол.

– Могу одно тебе пообещать: после такого я обязательно позвоню твоей матери и серьезно поговорю с ней!

Еще за несколько месяцев до того я сказал маме, что, кажется, стал хуже видеть. Мы сходили к окулисту. Врач сообщил о дефекте зрения и прописал очки. Хотя очки проблемы не решили, носил я их исправно. А вдруг поможет, думал я тогда.

После выступления с рефератом от стыда я готов был провалиться сквозь землю. Кроме того, меня посетило нехорошее предчувствие. Было неприятно, но я отмахнулся от этих мыслей и только сказал себе: врач-кретин выписал мне не те очки. Надо будет еще раз к нему сходить. Так некстати. Особенно потому, что с недавних пор у меня появилось два новых увлечения: во‐первых, я стал заядлым бегуном, ежедневно тренировался. Во-вторых, после стольких лет бездельничанья в школе я решил всерьез взяться за учебу и повысить свой средний балл. В обоих случаях хорошие очки мне очень пригодились бы.

В тот же день учитель географии позвонил маме. Она объяснила, что действительно помогала мне с рефератом, но шпаргалку я делал сам. Положив трубку, мама учинила мне допрос.

– Салия, в чем дело?

– Я не мог прочитать с листка. Я не видел слов, хотя на мне были очки.

– Да, но учитель считает…

– Кроме того, я нервничал. Ты же знаешь, я не умею выступать перед людьми.

– Знаю, но скажи-ка честно…

– Ой, мам, да ерунда! – перебил я ее снова. – Я просто не справился, все провалил. Отстань от меня, мне пора на тренировку.

Она отстала. А что еще ей оставалось? Я был пятнадцатилетним подростком – сложный период для мальчишки. А уж какой тяжелый для его матери!

Следующие недели я был сосредоточен на предстоящих юношеских играх. На тренировках мне с трудом удавалось разглядеть время на электронных часах. Несмотря на это, я вытеснял беспокойство по поводу глаз – и отмахнулся от намерения еще раз сходить к врачу. Это не входило в мои планы, я посчитал проблему несущественной. «Всему свое время» – с таким девизом жил я тогда и по сей день во многих отношениях придерживаюсь его.

В день соревнований я пробежал тысячу метров ровно за три минуты. Оглушительный успех. Когда мне вручали школьную грамоту, передо мной уже стояла новая цель – дистанция в десять километров. Теперь мне хотелось непременно принять участие в более масштабном уличном забеге.