Свидание (СИ)

А про себя подумала:

- И цвет белый, всё, как я себе представляла.

- Нет, - засмущался парень, - это 'Рено Логан', но машина хорошая. Мне нравится, и багажник у неё вместительный.

- Ну, что, вперёд! - предложил он Маше, - встаём на доску и покатили. Только держись за меня.

- Может же быть настоящим, когда захочет, - порадовалась девушка и впервые в жизни встала на роликовую доску. Если бы Веня не успел её подхватить, она наверняка бы упала прямо на плиты из гранитной крошки, которыми была уложена Площадь Ленина.

Но Вениамин оказался ловким джентльменом, он сумел её удержать, а потом ещё бегал рядом и держал её за руку. Маше нравилась эта его обходительность, но в то же время ей хотелось покататься самой без чьей либо помощи.

- Отпусти руку, - приказала она Вене, - и жди меня здесь. Теперь я сама попробую.

После этих слов она взяла скейтборд подмышку и пошла вверх от площади Ленина к памятнику Юрию Гагарину. Оттуда начинался небольшой уклон, и можно было скатиться обратно, не отталкиваясь ногой.

Для начала Маша погладила развязавшийся бронзовый шнурок на правом ботинке первого космонавта, уже блестевший от прикосновений множества рук, это делалось на счастье, потом встала на доску, оттолкнулась и, балансируя, словно канатоходец под куполом цирка, устремилась вниз. Доехала она только до уличного музыканта, выдувавшего на своём саксофоне мелодию из кинофильма 'Миссия невыполнима'. Возле него она попыталась затормозить, но зацепилась за кофр от инструмента с двумя горстями мелочи в нём, и растянулась рядом.

- Так вот кто мне мешает кататься, - решила она, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. При этом она с грустью посмотрела на протёртые на левом колене и только раз до этого надетые лосины, - выводит тут свои 'то-то-то, ти-то-то'.

Можете вы пять минут помолчать, - обратилась она к музыканту, - и не выдувать свои рулады? Я вам за это сто рублей дам.

- С удовольствием, - согласился саксофонист, кладя на лавку свой инструмент, - заодно и отдохну. Но это рулады не мои, а Дэнни Элфмана.

- Какая разница, - произнесла раздосадованная Маша, и очередные сто рублей перекочевали из её рук в кофр музыканта. Там они были первыми за день, и чтобы их не сдуло, саксофонист придавил бумажную купюру мелочью.

В тишине кататься на роликовой доске оказалось ничуть не проще, чем под музыку. Ещё пару раз свалившись и больно ударившись, девушка решила прекратить безуспешные занятия. Она слезла с доски и перевернула её вверх колёсами.

В это время подоспел Вениамин. Он подошёл к девушке и взял её за руку. А потом громко сказал:

- Я есть хочу! Пойдём в 'Марио', там вкусную пиццу готовят.

Признаться, Маша уже сама давно проголодалась, и кататься натощак уже не могла.

- Может, у меня и не получается ничего, что сил уже нет, - подумала она, - сейчас Веня угостит меня пиццей, и всё будет в порядке.

Вениамин между тем подошёл к своей машине, открыл багажник, засунул в него велосипед, сбоку положил небесного цвета скейтборд, чуть сбитый по бокам, кажется, это уже постаралась Маша, закрыл багажник на ключ, и после этого они направились к итальянскому кафе. Внутри заведения было тихо и немноголюдно. Когда-то вместе с сестрой она уже бывала в этом заведении, а потому знала, что пицца здесь стоит недёшево.

- Но, какая разница, если парень угощает?! - подумала она и смело шагнула в предупредительно раскрытую перед ней дверь.

Внутри кафе оказалось маленьким, всего на восемь столиков, но уютным. На стенах висели детские рисунки, сделанные цветными карандашами, а рядом у стойки стояли в учтивых позах двое официантов - парень и девушка. Два столика уже были заняты подростками, которые с удовольствием уминали горячую пиццу и запивали её Пепси-Колой. Осмотревшись, Маша и Вениамин уселись за свободный столик у окна, и к ним тут же подскочил молодой парень официант.

- Вы мясо едите? - спросил он.

- А как же, - ответил Вениамин.

- Тогда возьмите пиццу 'Четыре сеньора', она самая вкусная.

- Тащи тогда самую большую, - приказал раздухарившийся ухажёр, - и пару банок колы. И ещё мороженого две порции, - это он уже прокричал вслед испарившемуся официанту.

Ест ли мясо Маша, и пьёт ли она колу, никто интересоваться не стал. В ожидании заказа, Вениамин снял со стены несколько детских рисунков и начал их рассматривать.

- Как ты думаешь, - обратился он к своей ви-за-ви, - можно определить, какие из них рисовали дети, а какие родители?

При этом он положил перед Машей три рисунка, сделанные на белой бумаге формата А-4. На первом была нарисована зайчиха в купальнике с оттопыренным хвостиком, на втором серый волк, с едущим на нём Ваней-дураком, а на третьем красный конь с длинным и острым рогом на лбу. Под этим рисунком имелась ещё и надпись, гласившая:

- Ты можешь перестать верить в единорога, но единорог не перестанет верить в тебя.

- Все эти рисунки принадлежат не детям, - уверенно сказала Маша, - я сама рисую с детства, а такое намалевать могли только взрослые.

- А, может, это дети индиго сделали? - возразил Вениамин, - интересно, в нашем городе много таких...или.