Свидание со смертью

Сара Кинг сидела на вершине холма и рассеянно рвала полевые цветы. Доктор Жерар устроился рядом на грубой каменной стене.

– Зачем вы все это затеяли? – внезапно с жаром спросила Сара. – Если бы не вы…

– Думаете, я должен был молчать? – медленно проговорил доктор Жерар.

– Да.

– Зная то, что я знаю?

– Вы не знаете, – возразила Сара.

Француз вздохнул.

– Знаю. Но соглашусь, что ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным.

– Нет, можно, – не согласилась Сара.

Доктор Жерар пожал плечами.

– Разве что вам!

– У вас была лихорадка… высокая температура… – сказала Сара, – и в голове у вас все путалось. Вероятно, шприц все это время лежал на месте. А насчет дигитоксина вы ошиблись – или в аптечке покопался кто-то из слуг.

– Вам нет нужды волноваться. – Слова доктора Жерара прозвучали цинично. – Эти свидетельства почти наверняка признают неубедительными. Вот увидите – ваши друзья Бойнтоны выйдут сухими из воды!

– Я этого тоже не хочу! – взволнованно воскликнула Сара.

– Вы нелогичны, – покачал головой доктор.

– Кажется, в Иерусалиме, – спросила Сара, – вы сами много рассуждали о невмешательстве? И вот – пожалуйте!

– Я не вмешивался. Только рассказал о том, что знаю.

– А я говорю, что не знаете… Господи, мы опять возвращаемся к тому же! Наш спор идет по кругу.

– Мне очень жаль, мисс Кинг, – мягко сказал Жерар.

– Понимаете, ведь они не спаслись. – Голос Сары был еле слышен. – Ни один из них. Она еще здесь! Она достала их даже из могилы – держит и не отпускает. В ней было что-то… жуткое… и она осталась такой и после смерти. Я чувствую… я чувствую, как она радуется!

Сара сцепила пальцы. Потом прибавила уже совсем другим тоном, обычным и непринужденным:

– Тот маленький человечек идет вверх по склону холма.

– А, думаю, он ищет нас.

– Он действительно такой глупый, каким кажется? – спросила Сара.

– Он совсем не глупый, – серьезно ответил доктор Жерар.

– Этого я и боялась.

Она мрачно наблюдала за приближением Эркюля Пуаро.

Наконец он добрался до них, облегченно выдохнул и вытер вспотевший лоб. Потом с грустью посмотрел на свои лакированные туфли.

– Увы! – воскликнул он. – Какая каменистая местность! Бедные мои туфли.

– Можете позаимствовать у леди Уэстхолм ее принадлежности для чистки обуви. И платяную щетку, – мстительно сказала Сара. – Она путешествует с полным набором принадлежностей, прямо как горничная.

– Царапины это не уберет, мадемуазель, – печально покачал головой Пуаро.

– Наверное, нет. Но, скажите на милость, зачем вы надеваете лакированные туфли в такой местности?

Пуаро слегка склонил голову набок.

– Люблю выглядеть soigné[22], – сказал он.

– Но не в пустыне же, – возразила Сара.

– В пустыне женщины тоже утрачивают элегантность, – мечтательно произнес Жерар. – Но только не мисс Кинг – она всегда выглядит аккуратной и изящной. Однако леди Уэстхолм в своих огромных, толстых жакетах и юбках, этих ужасных, неподобающих бриджах для верховой езды и ботинках – quelle horreur de femme![23] А бедная мисс Пирс – сморщенная, как увядшие капустные листья, одежда и беспрерывно звякающие цепочки и бусы! Даже молодая миссис Бойнтон – красивая женщина, но без chic![24] Одежда у нее какая-то безликая.

– Не думаю, что мистер Пуаро взбирался сюда для того, чтобы поговорить об одежде, – решительно прервала его Сара.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуаро. – Я пришел посоветоваться с доктором Жераром… я очень ценю его мнение… и ваше тоже, мадемуазель, вы молоды и знакомы с последними достижениями психологии. Понимаете, мне бы хотелось послушать, что вы думаете о миссис Бойнтон.

– А разве вы еще не выучили это наизусть?

– Нет. У меня есть подозрение – и не просто подозрение, – что в данном деле огромную роль играет душевное состояние миссис Бойнтон. Вне всякого сомнения, доктор Жерар сталкивался с такими, как она.

– С моей точки зрения она, несомненно, могла бы стать интересным объектом для исследования.

– Расскажите мне.

Доктор Жерар не стал ничего скрывать. Он поведал о своем интересе к семье, о разговоре с Джефферсоном Коупом и о том, что американец решительно ошибается в оценке ситуации.

– То есть он сентиментален.

– Не то слово! У него есть идеалы, но основаны они на глубоко укоренившейся душевной лени. Гораздо проще жить, если видишь в людях только хорошее и считаешь, что мир прекрасен. И в результате Джефферсон Коуп совершенно не разбирается в людях.

– Иногда это может быть опасным, – заметил Пуаро.

– Он настаивал, что «случай Бойнтон», как я его называю, является следствием гипертрофированной любви. А о скрытой ненависти, бунте, рабстве и страдании он имел лишь самое туманное представление.

– Это глупо, – снова подал голос Пуаро.

– И все же, – продолжал доктор Жерар, – даже самый тупой из сентиментальных оптимистов не может быть настолько слеп. Думаю, по пути в Петру у мистера Джефферсона Коупа открылись глаза.

И он пересказал свой разговор с американцем утром того дня, когда умерла миссис Бойнтон.