Свидание со смертью

Обнаружено, что миссис Бойнтон мертва — 18.30.

— Как видите, между без десяти минут пять, то есть тем временем, когда Надин Бойнтон отходит от свекрови, и временем возвращения Кэрол — в десять минут шестого — образовался промежуток в целых двадцать минут. И если Кэрол сказала правду, убийство произошло именно в эти двадцать минут. Возникает вопрос — кто мог ее убить… Мисс Кинг и Рэймонд в это время были вместе. У мистера Коупа (вот уж у кого, кстати, нет никаких мотивов для убийства) имеется алиби: он в это время находился в обществе леди Уэстхолм и мисс Пирс. Леннокс Бойнтон и ею супруга сидели в большой палатке. Доктор Жерар, как мы знаем, был прикован приступом малярии к постели, и из его палатки даже были слышны стоны. Лагерь пуст, все слуги спят. Самый удобный момент для преступления. Но есть ли у нас еще какая-нибудь подходящая кандидатура на роль убийцы?

Да, есть. — Он в раздумье остановил свой взгляд на Джиневре. — Джиневра Бойнтон всю вторую половину дня провела в своей палатке. Так мне было сказано… Однако у меня есть достаточные основания предполагать, что она оттуда выходила. Джиневра ненароком обронила одну весьма существенную для нас фразу. Она уверяла, будто в лихорадочном бреду доктор Жерар произнес ее имя. В свою очередь, и доктор Жерар рассказал, что в горячечном забытьи ему приснилось лицо Джиневры Бойнтон. Но это был не сон! Он и в самом деле видел ее лицо, поскольку она стояла возле его кровати. И горячечный бред тут ни при чем: Джиневра заходила в его палатку. Спрашивается, зачем? Не для того ли, чтобы положить на место шприц — после того, как им воспользовалась?

Джиневра подняла головку, осененную ореолом золотисто-рыжих волос. Ее прекрасные широко распахнутые глаза смотрели прямо в лицо Пуаро, но взгляд их был по-прежнему отсутствующе-безмятежным. Взгляд святой, витающей где-то в неведомой дали.

— Ah, ca non![87] — воскликнул Жерар.

— То есть, по-вашему, с психологической точки зрения это невозможно? — осведомился Пуаро. Доктор молча опустил глаза.

— Абсолютно невозможно! — вдруг решительно произнесла Надин Бойнтон.

— Вы так считаете, мадам? — тут же обернулся к ней Пуаро.

— Да. — Она осеклась, прикусив губу, но потом продолжила:

— Я не могу спокойно слышать, какие гадости вы пытаетесь приписать бедной девочке. Мы… мы все твердо знаем — это невозможно.

Джиневра слегка шевельнулась на стуле. На губах ее появилась улыбка, трогательная, простодушная, застенчивая — почти детская.

— Невозможно, — снова повторила Надин.

— Мадам очень умна, — заметил Пуаро, сопровождая свои слова почтительным поклоном.

— Мосье Пуаро, что вы хотите этим сказать?

— Только то, что я снова и снова убеждаюсь в незаурядности вашего ума, не побоюсь сказать, блестящего ума.

— Вы мне льстите.

— Отнюдь. Вы умеете хладнокровно и точно оценивать ситуацию. Вы сумели сохранить хорошие отношения — вернее, их видимость — с вашей покойной свекровью, полагая, что это самое разумное, хотя в душе вы ее осуждали, виня во всех семейных бедах. В конце концов вы поняли, что ваш муж никогда не будет счастлив дома. Он должен покинуть родительский кров и строить свою жизнь самостоятельно, какими бы трудностями и лишениями это ни грозило. Вы сами были готовы к любым испытаниям и попытались уговорить мужа. Но вы потерпели поражение. Леннокс Бойнтон уже смирился со своей неволей, ему было удобно пребывать в состоянии апатии и меланхолии. У меня нет ни малейших сомнений в том, что вы любите своего мужа. Ваше решение уйти от него было вызвано не тем, что вы кого-то полюбили сильнее. Я думаю, на этот шаг вас толкнула последняя, отчаянная надежда. Что может предпринять женщина в вашей ситуации? Попробовать добиться своего уговорами.

Тут, как я уже сказал, вы потерпели поражение. Второе: пригрозить мужу, что уйдете от него. Но, возможно, даже такая угроза уже не могла заставить Леннокса Бойнтона бороться. Наоборот, она лишь еще глубже повергла его в тупое отчаянье. Оставался последний, самый рискованный шаг. Уйти к другому. Ревность, то есть эгоизм собственника — один из самых мощных инстинктов, коренящихся в мужской натуре. Вы проявили мудрость, пытаясь сыграть на этом потаенном первобытном инстинкте. Если Леннокс не воспротивится и этому, тогда вам и в самом деле не на что больше рассчитывать — нужно начинать жизнь заново.

Но допустим, что и это крайнее средство не подействовало. Ваше решение сразило его наповал, но… так и не пробудило в нем древний собственнический инстинкт. Оставался ли еще какой-то выход, чтобы спасти вашего мужа от неминуемой душевной деградации? Лишь один. Избавление от мачехи. Если бы она умерла, у него появился бы шанс — начать жизнь сызнова, уже свободным, независимым человеком, как и подобает мужчине. Да, если бы ваша свекровь умерла… — сказал Пуаро, посмотрев Надин прямо в глаза.

Но та смело встретила его взгляд и невозмутимо спросила: