Свидание у алтаря

Он понимал. На самом деле Гэвин действительно жаждал иметь детей. Возможно, они были нужны для того, чтобы было кому передать титул и состояние, но для него это было желанием души. Его отец был жестким учителем. Гэвин хотел не просто иметь сына, но и проявлять к нему большее понимание и сочувствие. Позволяя ему быть самим собой, чего не позволял ему отец.

И в то же время он хотел Сару.

Теперь он это понимал. Спать одному не доставило ему удовольствия. Ему не хватало ее рядом.

Сара не может иметь детей. Чувствуя себя предателем, он выбросил эту мысль из головы.

— Вижу, что я дала тебе пищу для размышлений, — сказала герцогиня. Отложив салфетку, она поднялась из-за стола и двинулась к закрытой двери. — Я знаю, что из всех моих сыновей ты один поступишь правильно. И сделаешь то, чего от тебя ждут.

Гэвин решился ответить.

— Но что, если я откажусь?

Такое простое предположение никогда не приходило ей в голову. Что, если он не подчинится заведенному порядку вещей?

Матушка остановилась, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Ты этого не сделаешь. Делать то, что правильно, в твоей натуре. Я скажу мистеру и миссис Чарнок, чтобы они организовали торжественный вечер, на котором будет объявлено о вашей помолвке. Что касается твоей любовницы, то твой отец не одобрил бы этого, но я оставляю это на твое усмотрение.

И она слегка улыбнулась одними губами.

Раньше Гэвин ничего не увидел бы за этой улыбкой. Стремясь понять жизнь, он старался понять других, но тут он осознал, что многого не знал о собственной матери. Отец занимал так много места в его жизни, что мать, даже после его смерти, оставалась на задворках.

Герцогиня открыла дверь и приготовилась выйти из комнаты, но тут Гэвин остановил ее вопросом:

— Ты любила отца?

Она вздрогнула, словно этот вопрос застал ее врасплох. Так оно и было. Гэвин и сам от себя этого не ожидал. Ее брови сошлись на переносице.

— Любила?

— Да, я имею в виду романтическое чувство. Мне кажется, это часть брачных клятв.

— Почему ты спрашиваешь, Гэвин?

Она почти никогда не называла его по имени. С того дня, как он получил свой первый, полагающийся ему по традиции титул маркиза Трентонского, она обращалась к нему именно так. Она называла его Трентон, милорд, Бейнтон, «ваша светлость» или «сын мой».

— Я не спрашиваю. Я просто подумал об этом, — сказал он. — В конце концов, Бен обожает Элин, это очевидно. Джек из-за Шарлен готов отправиться на край света. Я не вижу, чтобы у кого-то из них была любовница, поэтому задумался об отце. Он жил двойной жизнью?

— Никогда. Насколько я знаю, твой отец был одним из немногих мужчин, хранивших абсолютную верность.

— Так он любил тебя?

— Я не понимаю твоего вопроса.

Гэвин встал.

— Не так давно ты общалась с Файкланом Моррисом, и мне казалось, что я никогда не видел тебя такой счастливой.

Финансист Файклан Моррис был отцом Элин, Гэвин считал его своим учителем и очень ценил. Без него Гэвину не удалось бы восстановить состояние, которое его отец, старый герцог, довел почти до разорения.

— Я очень уважаю Файклана, — ответила герцогиня. Теперь настал ее черед подбирать слова.

— Ты любила его?

Герцогиня нетерпеливо захлопнула дверь.

— Какая ерунда.

И он поверил бы ей, если бы на какую-то долю секунды на ее лице не мелькнули искренние чувства, тут же сменившись всегдашним вышколенным, бесстрастным выражением.

— Он не разделял твоего отношения? — настаивал Гэвин, чувствуя, что должен довести эту миссию до конца.

— В свойственной ему манере. Какое это имеет отношение к нашему разговору о миссис Чарнок?

— Думаю, никакого. И ты права, я знаю свои обязанности… Но в последнее время, матушка, я чувствую, что стою на краю пропасти и один шаг может меня погубить. Не кого-то другого, а меня.

— Раньше я не замечала, чтобы ты интересовался глупостями.

— Возможно, раньше у меня не было на это причин.

Она нахмурилась, глубоко вдохнула, выдохнула и сказала:

— Я всегда восхищалась Файкланом. Когда мы с ним оказывались вместе, я чувствовала к нему глубокую симпатию… Да только он всегда любил свою жену. Она умерла несколько лет назад, а он ее все еще любит. Со мной он был неизменно добр и внимателен, но его сердце принадлежало ей, и оно никогда не будет моим.

После небольшого молчания она сказала:

— По правде говоря, я слишком любила Файклана, чтобы согласиться жить в тени его жены. Лорд Кент… — она говорила о своем нынешнем поклоннике, — тоже вдовец, и он не чахнет по тому, что уже не вернешь. Он относится ко мне с большим почтением.

— А ты чувствуешь то же самое?

— Я довольна, — произнесла она, словно обороняясь. — Мы подходим друг другу. Файклан никогда не отпустит Дженни. Некоторые мужчины таковы. Мне никогда не стать для него тем, чем была она. А теперь, — продолжила она, открывая дверь, — у меня дела. Я дам тебе знать о дате, которую Чарноки выберут для объявления помолвки. О, и позволь мне заметить, я бы на твоем месте нашла нового секретаря. С тех пор, как ты уволил Тальберта, связаться с тобой стало трудно.

— Хорошо, матушка.