Свидание в морге

— Эмми ведь не настоящая заключенная, мистер Кросс, — сказала она. — Как вы думаете, ее выпустят утром? — и, понизив голос, добавила. — Мне пришлось отобрать у нее чулки, она хотела покончить с собой.

— Меня должны выпустить! — повторила Эмми. — Я ничего плохого не сделала!

— Я очень сожалею, миссис Майнер, но, похоже, ваш муж замешан в это дело.

— Я в это не верю!

— Пока я во всем не разберусь, вы не должны иметь претензий. Мне все это тоже не нравится, но пока я ничего не могу для вас сделать.

Я подошел к самой решетке. Помещение было плохо освещено, но все же я разглядел ее красные веки и углубившиеся морщины. Губы ее дрожали, и даже волосы, казалось, стали меньше виться.

— Что с Фредом?

— О нем нет никаких сведений.

— Его убили, да?! Вы скрываете это от меня! Его убили и похитили малыша! И все сделали так, что подозрение пало на него…

Ее истерический голос переходил в крик.

— Успокойтесь, Эмми. Все могло быть и хуже. Я думаю, вас освободят через день-два.

Она протянула ко мне руки сквозь решетку.

— Вы мне это обещаете?

Я взял ее руки в свои. Они были холодны как лед.

— Я надеюсь, что смогу это сделать. Ведь, строго говоря, вы не арестованы. Вы только важный свидетель, и вас держат здесь, чтобы вас охранять. С вас возьмут показания и освободят.

— Но я не свидетель! Я же ничего не знаю! Я ничего не видела!

— Вы, безусловно, что-нибудь да заметили. Ведь вы не первый год замужем за Фредом. Сколько? Лет десять?

— Приблизительно. И вполне достаточно, чтобы знать, что Фред не преступник.

— Бывает, что жены ошибаются, — я повернулся к надзирательнице: — Не можете ли вы прибавить немного света?

Она направилась к щитку и включила лампочку у меня над головой. Я открыл портфель, достал оттуда фотографии и протянул их Эмми.

— Вы когда-нибудь видели этого человека в компании вашего мужа?

У нее вырвалось приглушенное восклицание, и она отшатнулась, широко раскрыв глаза.

— Кто это? — выдавила она наконец.

— Он служил на «Эрике Бай», и ваш муж не мог не знать его. Он слишком долго прослужил там же.

— Значит, это молодой Сноу?

— Да, Кэрри Сноу.

— Что с ним случилось?

— Это его Фред сбил в феврале. Эти снимки сделаны сразу после смерти.

— Значит, он умер?

— Конечно. Ваш муж хорошо знал его?

— Не думаю, Я лично его почти не знала. Он заходил раз или два к нам в Диего. Фред очень редко оставлял его ночевать. Но все это было в сорок пятом.

— А потом Фред виделся еще с ним?

— Не знаю.

— А как насчет Артура Лемпа?

Она немного замешкалась с ответом.

— Никогда не слышала о нем.

— Вы в этом уверены?

— Зачем мне вам лгать? Вы ведь сказали мне, что, когда все выясните, меня отпустят отсюда.

— Последний вопрос, миссис Майнер. Очень возможно, что Фред увез малыша в пустыню. В какое место он мог поехать?

— Не знаю… Фред вообще не любит пустынных мест, они действуют ему на нервы. Когда Джонсоны ездили в пустыню, они никогда не брали с собой Фреда.

— Тогда кто же вел в таких случаях машину?

— Сама миссис Джонсон.

— Раз уж мы заговорили о миссис Джонсон, скажите мне, Эмми, Фред хорошо ее знал?

— Они всегда были добрыми друзьями.

— Они часто встречались до того, как Фред поступил к ним на работу?

— Конечно. Она же работала в палате, в которой Фред пролежал почти год.

— А вне госпиталя они виделись?

— Может быть, но только до того, как с ним познакомилась я. Фред под конец часто выходил из госпиталя. Он чувствовал себя хорошо, и ему разрешали отлучаться на уикэнд, — Эмми прижалась головой к решетке. — Я догадываюсь, к чему вы клоните, но это ерунда. Фред никогда не интересовался другими женщинами и уж меньше всего — миссис Джонсон.

Мне больше нечего было ей сказать, и я попросил надзирательницу вывести меня.

Форест допрашивал Молли в кабинете Сэма Дрессеиа. Сквозь закрытую дверь до меня доносились их приглушенные монотонные голоса.

— Можете вы доказать, что провели в постели все утро?

— Я была одна в комнате.

— Сон — это не алиби.

— Но и не преступление.

— Да, но убийство человека с помощью стилета — это преступление.

— У меня никогда не было стилета.

Постучавшись, я вошел в кабинет и отдал Сэму фотографии. Ни Форест, ни Молли не обратили на меня внимания, занятые своей игрой в вопросы и ответы. А тихо сказал Сэму:

— Хорошенько позаботьтесь о ней, старина.

— Ею займется жена, — ответил он.

— Передайте Форесту, что мне надо с ним поговорить.

В конце коридора я нашел забытую кем-то на скамейке газету. Никаких сообщений об убийстве и похищении в ней не было, но меня заинтересовала заметка об одной моей клиентке, богатой клептоманке, снова попавшейся с поличным, на этот раз при краже в большом универмаге пары детских трусиков.

В конце концов я прислонился головой к стене и задремал. Из забытья меня вывели шаги Фореста. Он сел рядом со мной, такой свежий и бодрый, словно после доброго сна. Только по легкой бледности его губ можно было судить о том, как он устал.

— Вы проделали хорошую работу, Кросс, — сказал он. — Сперва я сомневался в успехе ваших розысков, но можно сказать, что у вас хороший инстинкт.