Свидание в неоновых сумерках

– Ну вот! И мне двадцать! Какой же я тебе «вы»?

– Не знаю… – засмущалась девушка. – Мне так легче… Дистанция своеобразная…

– Ну и зачем тебе эта дистанция?

– Понимаете, нам очень нелегко живется. Мы с отцом во многом себе отказываем, потому что лекарства… И все такое… Чтобы в душу не лезли, не жалели, не смеялись, что так… одеваюсь, все-таки лучше держать дистанцию.

– Честное слово, я не буду лезть к тебе в душу, а уж тем более смеяться, поэтому давай на «ты»!

Тоня остановилась, очень серьезно посмотрела Олегу в глаза и сказала:

– Ну что ж… Я попробую… Я уже и так рассказала вам то, что никому, кроме той подруги, у которой лекции переписываю, не говорила.

– Ну вот! – огорчился он. – Опять на «вы»! Ну-ка повторяй за мной: «Олег, я в первый же свободный вечер пойду с тобой погулять по городу».

– Да? – залилась краской Тоня.

– Да, – очень тихо сказал Олег и почему-то тоже густо покраснел.

И они начали встречаться, редко и не больше чем на пару часов, поскольку оба были очень заняты. Тоня все свободное время продолжала ухаживать за парализованной матерью, а Олег изо всех сил пытался ликвидировать «хвосты». Тонины конспекты, написанные крупным четким почерком, действительно здорово ему помогли. Кроме того, девушка, пока сидела дома с матерью, делала для него выписки из книг и статей, и он довольно в короткий срок сумел справиться с кучей рефератов.

А на следующий год Лидия Андреевна, мать Антонины, умерла. Тоня совершенно спала с лица, все время плакала и была не в силах ходить в институт. И теперь уже Олег писал лекции на двоих, стараясь делать это, как никогда, аккуратно, чтобы девушка смогла разобрать его птичий почерк. Однажды он пришел к ней вечером с кучей тетрадей и учебников в полиэтиленовом пакете, чтобы помочь подготовиться к зачету по «Деталям машин». Они разложили по всему столу схемы, таблицы и чертежи, но Тоня никак не могла сосредоточиться на предмете. Из глаз ее ползли и ползли слезы, а из груди то и дело вырывались сдавленные всхлипы. Сердце Олега разрывалось от жалости к девушке. В конце концов он бросил на стол карандаш, которым водил по чертежу, объясняя принцип работы редуктора, и обнял ее за плечи.

– Тонечка, – нежно прошептал он ей в ухо. – Ну… не плачь… У тебя же теперь есть я… Конечно, я не смогу заменить тебе маму, но… Но я же могу другое… – и он начал целовать ее мокрые соленые щеки.

Девушка от его прикосновений дрожала всем телом. Олега тоже начала бить дрожь. Они оба были чисты и целомудренны. Их прикосновения друг к другу были первыми, и потому этот вечер и последующая за этим ночь запомнились обоим навсегда. Антонине, которая уже много лет отказывала себе во всем и привыкла жертвовать собой, наконец повезло. Ей не было особенно больно, и она в первый же раз испытала наслаждение, что нечасто выпадает девушкам и в последующие за первой ночи. Такая ей была награда за долготерпение.

– Теперь ты – моя жена, – сказал Тоне Олег, когда произошло то, что и должно происходить по ночам между любящими друг друга мужчиной и женщиной.

– А ты – мой муж, – откликнулась она. – Жаль, мама… Уже никогда не узнает, что мы… Мы ведь поженимся, правда?

– Правда, – солидно ответил Олег, потому что уже чувствовал себя главой семейства. – Я переведусь на заочное отделение, пойду на завод и…

– Ни за что! – перебила его Тоня. – Мне ничего не надо! Я привыкла, когда всего мало! Ты должен выучиться, как следует! Обещай, что не станешь переводиться на заочное!

Она села рядом с ним на колени, и всю ее тоненькую фигурку облил зеленоватый свет луны, сочащийся сквозь тюлевую занавеску. Олег провел рукой по ее плечу, шее, маленькой упругой груди и сказал:

– Ты красивая… как мраморная статуя… Какая-нибудь Венера… Я даже не представлял, что женское тело так красиво!

– Какая же я красивая? – искренне удивилась Тоня. – Папа говорит, что у меня только кожа да кости, посмотреть не на что!

– Что бы он понимал, твой папа! Ты самая красивая на свете! Я люблю тебя, Тонечка!

Он тоже привстал и попытался привлечь девушку к себе, но она отстранилась.

– Немедленно пообещай, что не будешь переводиться на заочное! – опять потребовала Тоня.

– Обещаю, – машинально ответил Олег, уже совершенно не думая об институте и различных формах обучения в нем.

Он думал о том, что он теперь с полным правом может называть себя мужчиной, потому что у него есть женщина, которая ему безумно нравится и на которой он непременно женится. И даже сегодня, несмотря на то что он еще не женился, он может прикасаться к самым потаенным местам ее прекрасного тела, и она не только не против, а даже, наоборот, рада этому.

Тоня тоже очень скоро перестала думать о заочном отделении, потому что вся отдалась новым ощущениям. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она удивлялась, почему ей совершенно не стыдно, что она лежит перед парнем обнаженной и в самой раскованной позе. Она не стеснялась ничего и хотела в эту ночь получить как можно больше из того, что только может ей дать мужчина.