Свидание в неоновых сумерках

Лидия Германовна вынуждена была жить в настоящем, но все ее существо было устремлено в то счастливое прошлое, когда еще майора Прокопович не было в ее жизни. Татьяне казалось, что своим присутствием она отвлекает мать от любезных ее сердцу воспоминаний, и с радостью съехала в освободившуюся теткину однокомнатную квартиру. Лидия Германовна вздохнула с облегчением и еще ревностнее стала оберегать свои сокровища. Татьяна раз в месяц навещала ее, но эти ее посещения никому не приносили радости. Для матери Татьяна была живым и неприятным напоминанием страшных событий, от которых она пряталась за толстыми томами бесконечно перечитываемых Тургенева, Толстого и Достоевского. Татьяна чувствовала себя в квартире на Пестеля как в склепе и каждый раз корила себя за то, что слишком мало времени провела с матерью.

Никогда она, Татьяна Громова, не встанет на материнский путь, хотя у нее и нет никакого мужа, который может погибнуть, когда делается не для кого жить. Мужа у нее нет, но у Олега Дунаева есть жена и ребенок, или даже два… Она не станет разбивать их семью! Жене Олега Дунаева не придется приходить к ней на квартиру, плакать и умолять! Ей никогда не придется глотать горстями снотворное и кормить им собственных детей! Этого Татьяна не допустит!

Когда Татьяна зашла в квартиру, навстречу ей радостно бросился Марк с Жертвой на руках. Кошка тут же вырвалась из его объятий и запрыгнула хозяйской подруге на плечо, а Рудельсон заметно скис.

– А-а… это ты, – тусклым голосом заметил он. – А ее, представляешь, так и нет…

Татьяна совершенно не знала, как его утешить, поэтому принялась сосредоточенно гладить кошку.

– Что это? – Она посмотрела на свою руку, припорошенную чем-то серым, потом оглядела кошачью шерсть и взвизгнула: – Жертва! Поросятина! Ты где так изгваздалась? Марк! В какой грязи ты кошку вывалял? Да и сам ты какой-то… грязный… все волосы в пыли… Что вы тут делали?

– Да вот, понимаешь… ждал, ждал, а потом решил вам сюрприз сделать. – Марк развел руками и изобразил на лице выражение типа: делаешь вам добро, делаешь, да все без толку.

– Какой еще сюрприз? – испугалась Татьяна.

Марк взял ее под руку, подвел к туалету, широким жестом распахнул дверь и гордо сказал:

– Вот!

Стены туалета были свеже и несколько косенько выложены фисташкового цвета плиткой, которую Сима купила специально для развлечения и завлечения мастера из фирмы «Муж на час». Ужас, проступивший на Татьянином лице, Марк принял за высшую степень восхищения его золотыми руками и бескорыстием, смущенно пожал плечами и добавил:

– Симона думает, что я ничего не умею, кроме как за женщинами… Ну ты понимаешь… А я вот подумал, чего тебе зря деньги тратить… И сделал вот…

Марк заглянул Татьяне в лицо, потому что его уже начало злить, что Татьяна остолбенело стоит в дверях туалета с Жертвой наперевес, вместо того чтобы висеть у него на шее и осыпать поцелуями благодарности.

– Ну как? – вынужден был спросить он. – Нравится?

– Здорово, – пробормотала Татьяна, потом очнулась и некоторым количеством благодарностей Рудельсона все-таки осыпала. Не бог весть какими, в силу нам известных обстоятельств, но он и этому был рад.

– А как ты думаешь, – опять завел свою песню Марк, – а Симоне понравится?

– Симоне-то? – переспросила Татьяна, чтобы потянуть время. – Симоне-то… конечно, понравится… Еще бы ей не понравилось… Ты ведь никогда раньше плитку не клал…

– Никогда! – стукнул себя в грудь Рудельсон. – А сегодня подумал, надо же ведь когда-нибудь начинать и… начал… И тебе польза, и время как-то незаметно пробежало… Тань! Как ты думаешь, где Сима? – без всякого перехода и очень истерично спросил Марк.

Татьяна, которая была убеждена, что подруга в настоящий момент ветвит Рудельсону рога, вынуждена была ответить:

– Не знаю, – потом подумала немного и добавила: – А может, она вернулась в вашу квартиру? Ты тут плитку переводишь, а она ждет тебя дома, а?

– Ты думаешь… – Марк взъерошил свои присыпанные плитонитом декадентские кудри. – А что… Все может быть… А вещи? Посмотри, на месте ли ее сумка! Большая такая! Темно-вишневая!

Татьяне совершенно не хотелось смотреть на Симину сумку, поскольку она не сомневалась в ее наличии под своим столом. Она лениво повернула голову в нужном направлении и обомлела. Темно-вишневой дорожной сумки под столом не было. Татьяна сбросила на пол Жертву, которая давно уже уютно спала у нее на руках, и резво обежала свою небольшую квартирку. Симины вещи обнаружены не были, если не считать Жертву, ее горшок, когтедралку, две миски и три банки кошачьих консервов «Тунец с овощами».

– Что?!! – с большой надеждой спросил ее Рудельсон.

– Сима от меня съехала, – уверенно ответила ему Татьяна.

– Тогда я побежал!

– Давай.

Марк накинул свое модельное пальто и уже в дверях сказал:

– А ты все-таки скажи Симе при случае, что плитку положил я.

Он уже почти вышел за дверь, потом снова повернулся к Татьяне и довольно униженно, что было ему абсолютно не свойственно, спросил:

– Тань, а ты точно Симоне ничего не рассказывала о том, что мы… То есть… я…