Свидание в Самарре

— Есть, — упорствовала Ирма. — Либи Хольман — тоже не настоящее имя.

— Да? — Удивилась Эмили. — А откуда ты знаешь, Ирма?

— У меня есть друзья в Цинциннати, штат Огайо. Вернее, у Люта. Лют!

— Что? — спросил Лют.

— Что нам рассказывали эти твои приятели из Цинциннати, штат Огайо, помнишь, у которых двое детей умерли от менингита…

— Менингит спинного мозга, — сказал Лют, который разговаривал с Уиллардом Доаном.

— Я знаю, — ответила Ирма. — Как их фамилия?

— Шульцы. Гарри Шульц. А что? Позвонить им и пригласить сюда или что?

— Очень остроумно. Как по-настоящему зовут эту певицу Либи Хольман?

— Чего же ты сразу меня не спросила? — сказал Лют.

— Хватит. Скажи как.

— Фред. Ее настоящая фамилия Фред, — ответил Лют.

— Уф! Никогда не скажет сразу, — заметила Ирма, — несет какую-то чушь, остановиться не может. Во всяком случае, эти приятели, Шульцы из Кливленда…

— Ты только что сказала, что они из Цинциннати, — возразила Эмили. — По-моему…

— Пусть из Цинциннати. Хорошо, из Цинциннати. Из города, в котором родилась эта Хольман. Одним словом, они из того же города, что и она, и они назвали нам ее настоящую фамилию.

— Фред, значит, — повторила Эмили. — Все равно не верю. И ничего вы этого не знаете. — Эмили пила уже четвертый бокал.

— А мне она нравится, — заметила Фрэнни Снайдер. — Я люблю слушать, как она поет.

— Любишь? — переспросила Эмили. — Сидишь здесь и утверждаешь, что тебе правится такой голос? Да ты с ума сошла, Фрэнни.

— И мне нравится, — вмешался Харви Зигенфус.

— А тебя кто спрашивает? — воззрилась на него Эмили Зигенфус.

— Никто. Я что, не могу высказать свое мнение?

— Не можешь. Кому оно нужно, твое мнение? Посмотрите на нее. Хочет петь — пусть поет, а если собирается отбивать чечетку, то пускай начинает. Пора на что-то решиться. Она похожа на танцовщицу в бурлеске.

— Откуда ты знаешь, как ведет себя танцовщица в бурлеске? — спросил Харви Зигенфус.

— Откуда я знаю? — переспросила его жена. — И ты меня еще спрашиваешь? Ты, Харви Зигенфус, меня об этом спрашиваешь? Хорошо, я тебе объясню. Я знаю, потому что ты заставлял меня так себя вести. Когда мы только поженились, ты требовал, чтобы я раздевалась, снимая одну вещь за другой. Вот откуда я знаю.

Все, кроме Харви Зигенфуса, расхохотались.

— Ненормальная, — заметил он.

Но это только вызвало новый взрыв смеха.

— Выпьем! — крикнул Лют Флиглер. — Эмили, тебе налить? Немец, ты уже давно готов пропустить еще стаканчик. Фрэнни, тебе вполне можно. Вик, что с тобой? Ты не пьешь?

— Я лучше воздержусь, — ответил Вик Смит.

— Тебе бы тоже полезно воздержаться, Лют Флиглер, — заметила Ирма Флиглер.

— Воздержание хуже простуды, Вик, — пытался уговорить его Лют. — А это что за звуки раздаются? — И он наставил ухо в сторону Ирмы.

— Ты слышал, что я сказала. Тебе бы тоже стоило воздержаться. Вик правильно делает.

— Хуже простуды, — повторил Лют. — Тот, кто хоть раз в жизни не напился, не мужчина. Дьюи, налить тебе? Ты знаешь, что губернатор Северной Каролины сказал губернатору Западной Виргинии?

— Ты хочешь сказать, губернатор Южной Каролины? — поправила его Эмили.

— Нет, я хотел сказать, Северной Дакоты, — ответил Лют. — Ладно, давайте выпьем, ребята.

— Я уже окосел, — заметил Дьюи Хартенстин.

— Да и я на грани, — сказал Харви Зигенфус.

— А тебя кто спрашивает? — опять рассердилась Эмили Зигенфус.

— Эй вы, Зигенфусы, хватит миловаться на людях, — крикнул Лют. — Подождите до дома.

— Выпьем за добрый старый Йель, — предложил Немец Снайдер, который был лучшим защитником в сборной гиббсвиллских школ в тысяча девятьсот четырнадцатом году, когда Гиббсвилл одержал победу и над Редингом и над Аллентауном.

— Обними меня, милый. Обними меня, ненаглядный, ля-ля-ля, тра-та-та, тра-та-та, — напевала Моника Смит.

— Фу, какая гадость! — заметила Эмили. — Наша кошка и та лучше мяукает.

— Обними меня, милый, — пела Моника. — Обними меня, ля-ля-ля. Улыбнись мне и папе. Улыбнись же скорей.

— У всех налито? — беспокоился Лют. — Эмили, тебе нужно еще выпить.

— Да-да, — согласился Харви Зигенфус. — Ей просто необходимо еще выпить.

— Обязательно, — говорил Лют. — Правда, я не сказал, чего выпить.

— По-моему, карболки, — сказала Моника Смит.

— Да хватит вам ссориться, — вмешалась Элен Шейфер, которая до сих пор не принимала участия в разговоре.

— Голос из провинции, — отозвалась Эмили.

— Кто хочет танцевать? «Слышу ритм, я слышу ритм!» — пропел Немец Снайдер.

— Слышишь, значит? Утверждаешь, что слышишь ритм? — спросила Эмили.

— Пойдем, убедишься. За чем остановка? — спросил Немец.

— За Фрэнни, — ответила Эмили.

— Вот уж нет, — сказала Фрэнни. — Если хочешь, иди и танцуй с ним. — И чуть тише добавила: — Тебе ведь это нравится.

— Что ты сказала? — спросила Эмили.

— Я сказала, что тебе это нравится. Идите и танцуйте, — повторила Фрэнни.

— Хорошо, — сказала Эмили. — Я буду танцевать с ним. Пойдем, Немец.

— Пойдем, — обрадовался Немец. — «На зеленых лугах навеваются грезы».

Остальные, за исключением Люта и Фрэнни, так или иначе обзаведясь партнерами, тоже пошли танцевать. Лют встал и, подвинув стул, сел рядом с Фрэнни.