Свиданий не будет

Вылетев в прихожую, Гордеев закрыл два из трех входных замков.

Затем он, включив в ванной свет, побросал в ванну вещи, какие попались под руку, и открыл душ. После чего затаился в туалете.

Несколько раз прозвенел звонок. Затем Константинов начал стучать. Затем, как и рассчитывал Гордеев, Вячеслав Васильевич воспользовался ключами Андреева-отца.

Дверь открылась…

Гордеев словно слышал, как он крадется по коридору, как настораживается у двери в ванную. Конечно, господину адвокату повезло: осмотревшись, он увидел, что возле унитаза стоит довольно тяжелый металлический совок для мусора. Но, главное, он увидел, что в туалете находятся вентили на общих водяных трубах, отсюда шла разводка и в ванную. Недолго думая, Гордеев взялся за центральный кран и, меняя напор воды, мягко льющейся на вещи и создающей впечатление какого ни есть движения в ванной. Но и долго играться так не следовало, и поэтому он вовсе перекрыл поток.

Константинов клюнул.

Он распахнул дверь в ванную и с восклицанием: «Ну, красавица, что буд…» шагнул туда, но сообразить, что же произошло, не успел: сзади на него набросился, заламывая руки, Гордеев. От боли и неожиданности из руки горе-оперативника выпал пистолет, а господин адвокат уже уложил визитера на кафель и заковывал его в наручники, предусмотрительно им снятые с запястья Джуси Фрут. Затем он, взяв полотенце, аккуратно поднял пистолет, валявшийся рядом.

– Как интересно, – произнес он. – «ЗИГ-зауэр»! Вот кто, оказывается, стрелял в товарища Николаева!

– Сука! – заорал Константинов, забившись на полу.

– Вот как! – огорченно протянул господин адвокат. – Непрошеный гость, оказывается, хочет высказаться. Но это не сразу, не сразу. Показания вы дадите несколько позже. А пока…

И Гордеев, ухватив за волосы голову манаевского протеже, не без педагогической удовлетворенности затолкал ему в рот подобранную здесь же тряпку, использовавшуюся, очевидно, для вытирания пыли.

Он обернулся. Лида стояла и молча смотрела на поверженного врага. В руках она сжимала тяжеленную трость, которую Гордеев видел в квартире и раньше. В глазах был испуг.

– С вашим гостем все в порядке, – успокоил Гордеев. – Он явился к вам с тем, чтобы, очевидно, вернуть ключи, принадлежащие Борису Алексеевичу. – Юрий Петрович запустил руку в карман Константинова и с усилием вытащил оттуда связку ключей. – Пожалуйста. – Протянул ключи Лиде. – Однако вместо извинений почему-то прихватил с собой пистолет, из которого в пятницу на прошлой неделе был убит знакомый ему Николаев. Интересный поворот событий, особенно если учесть, что и сейчас товарищ Константинов держал этот «ЗИГ-зауэр» наготове… Так что, думаю, принятая им в настоящий момент поза должна способствовать умиротворению его воинственной натуры. И он должен сделать выводы, хотя пока еще не находится в СИЗО: смягчение его участи отныне находится в прямой зависимости от состояния здоровья известных ему Андреева Бориса Алексеевича и Новицкого Николая…

Гордеев замолчал.

Все, к сожалению, было не так уж здорово. Становилось понятно: теперь Лиде нельзя оставаться в Булавинске и в Москву придется выбираться вместе с ней. Но и этого червя тоже здесь не оставишь…

Он сделал знак Лиде, и они отступили на несколько шагов в глубь коридора.

– У вас есть ключ от чердака? – прошептал он Лиде прямо в ухо.

– Там, – показала Лида на крючки, где висела связка ключей.

Не удержавшись, Гордеев беззвучно поцеловал ее за ухом, почувствовал, как напряглись ее плечи в его ладонях.

– Так! – сказал он громко. – Конечно, Лидия Борисовна, правильнее всего было бы оставить эту смутную личность здесь до прибытия следственной бригады из Москвы. Однако опасаюсь, что атмосферы этот гражданин в вашей квартире не озонирует. К тому же, мне известно, от страха перед неотвратимым возмездием с ним могут случиться разного рода неприятности: не только по маленькому, но и по большому счету…

Не удержавшись, Лида прыснула.

– Поэтому есть мнение, – продолжал Гордеев, – дать этому представителю доблестной булавинской прокуратуры поразмышлять о превратностях закона в уединенном месте.

Константинов вновь замычал.

– Вот видите, он согласен. – Вдруг Гордеев оборвал свой сдобренный риторикой монолог и жестко сказал: – Ведь догадывается, скотина, что не стану я отправлять его в подвал на съедение крысам. – Он помолчал. – Более того, он даже знает, что, временно изолировав его, я обязательно явлюсь с повинной в Генпрокуратуру… Так что, Вячеслав Васильевич, медитируй и моли своего бога, чтобы московские следователи прилетели сюда уже сегодня…

Затем Гордеев, не обращая внимания на продолжающееся мычание Константинова, обмотал его глаза другой тряпкой, с предосторожностями выволок на площадку и легкими тычками отконвоировал на чердак, благо что на него вела обычная лестница.

Уложив Константинова поблизости от входа и вновь заперев дверь, Гордеев вернулся в квартиру.

– Жалко все же… – протянула Лида, собиравшая, как велел Гордеев, необходимые вещи в небольшую сумку.