Свиданий не будет

– И чем же? Что улицу перед своим домом замостил? Так это еще большевики, кажется, учили: начни с себя. Завтра он, может, и еще где-то что-то заасфальтирует.

– Начинать с себя и древние советовали, я не о том говорю. Понимаете, я ведь тоже помню, хотя еще школьницей была, чего ждали люди от перестройки восемь, еще шесть лет назад…

– А получили совсем другое? – ожидая утвердительный ответ, спросил Гордеев.

Но Лида не стала соглашаться:

– Получили не то. Вы знаете, я нередко задумываюсь: а почему, собственно, меня понесло на исторический? В наши-то дни, при родителях с такими актуальными профессиями? Было, как говорится, с кого делать жизнь.

– И до чего же додумались?

– Вы знаете, у меня, наверное, мужской ум…

Гордеев остановился и, поставив чемоданы на мостовую, окинул восхищенным взглядом рослую фигуру Лиды, всмотрелся в ее юное лицо с правильными чертами, свежее, на которое не смогли наложить отпечаток ни переживания последних недель, ни начавшийся на рассвете перелет.

– Хороша! – только и сказал он.

– Вы, наверное, понимаете, Юрий Петрович, что феминистка сейчас сказала бы вам кое-что не слишком приятное…

– Но если вы феминистка, зачем же говорить: «мужской ум»?!

– Я не феминистка. Просто у меня, наверное, действительно мужской ум, мне об этом говорили разные люди, – и вот я стала задумываться, что же это происходит в России?

– Сейчас?

– Всегда! Можете смеяться надо мной, как эдаким махоньким Карамзиным в юбке, но все же я решила заняться историей потому, что, по-моему, со времен музы Клио никто из женщин по-настоящему изучением истории не занимался…

– А как же академик Нечкина? – спросил Гордеев.

– Да ну вас! – Лида махнула рукой. – Не буду ничего рассказывать. Селитесь в свою гостиницу и скучайте здесь.

Из переулка они вышли на небольшую набережную площадь, на которой стояло девятиэтажное здание гостиницы «Стрежень» – вполне стандартное, стеклобетонное, но с некоторой выдумкой: балконы-лоджии номеров, сплошь тянущиеся вдоль фасадной стены, были разделены каким-то модерновым подобием колонн.

Гордеев критическим взглядом окинул гостиницу, потом посмотрел в сторону реки:

– А вид из номера, наверное, роскошный.

– У нас из квартиры тоже есть на что посмотреть, – с вызовом сказала Лида. Ей все же было досадно, что Гордеев не хочет поселиться в их доме.

– Посмотрим ишо, – меланхолически пробормотал Гордеев, которому важно было оказаться наедине с теми неизвестными силами, которые упрятали за решетку Андреева и, как уже было понятно, могли похвастаться не только этим.

Холл гостиницы был пуст. Администраторша за стойкой решала кроссворд.

– Ну, что там у нас предлагает семь по горизонтали? – Гордеев подошел к ней. – Здравствуйте.

– Здравствуйте. – Администраторша отложила газету и сняла очки. – Поселяться?

– И номера есть? – Вопросом на вопрос ответил Гордеев.

– Не говорите. Новые ведь времена. Какой желаете? Полулюкс?

– Не обязательно. Что-нибудь скромное, одноместное, с душем.

– Только-то? – разочарованно протянула хозяйка гостиницы. – А девушке тоже одноместный?

– Я местная, – скаламбурила Лида.

– Она местная, а я командированный, – сказал Гордеев. – Сами понимаете, суточные-гостиничные, не разгонишься. Так что одноместный номерок с удобствами.

– А у нас они все с удобствами. – Администраторша полистала свои раскладки. – Хотите так: номер с двумя кроватями, но на вторую я никого подселять не буду. Он будет побольше площадью, чем одноместный.

– Давайте.

– Вы надолго?

– Если б я знал! Можно пока на сутки.

– Завтра же суббота!

– Ну мало ли что! Можно будет продлевать…

– Сейчас все можно. Но листок проживающего все же заполните.

Номер Гордееву дали на шестом этаже, но он оказался с видом не на реку, а на противоположную – на старый город.

Юрий Петрович было пожалел об этом, но Лида успокоила его.

– Во-первых, окна у вас выходят на запад, так что утром солнце беспокоить не будет, а во-вторых… – Она вышла на балкон и позвала его. – Идите сюда. Посмотрите, как красиво.

Действительно, старый Булавинск сверху выглядел уютным миром, утопающим в зелени. Правее возвышался довольно большой храм с крестами, золотившимися в лучах еще довольно высоко стоявшего июньского солнца.

– Преображенский собор, – пояснила Лида. – Недавно отреставрировали.

– Не взорвали, значит, большевики, пощадили?

– Взорвать не взорвали, а без крестов и колоколов стоял. В нем краеведческий музей был.

– Милый городок, – сказал Гордеев. – Вы, госпожа Клио, наверное, знаете кучу историй о его прошлом.

– Знаю кое-что.

– Расскажете?

– Если захотите.

– Обязательно. Вот, кстати, вам пример – ваш храм. Уже восстановили. И службы, конечно, идут.

– Идут. Но все ведь знают, что деньги на его реставрацию бандиты дали.

– Какие бандиты?

– Наши, местные. Водочники.

– А почему бандиты, если на храм пожертвовали?

– Это знаете, что получилось: раньше были храмы на крови, а теперь что же – на водке?