Свидания со злодеем (СИ)

Поймав себя на мысли, что некоторые проявления магии мне очень даже нравятся, тяжело вздохнула. Рушить мировоззрение непросто. Когда годами ненавидишь что-то так сильно, как только способна, вдруг осознать, что ненависть была ложной, непросто. Я то и дело прислушивалась к ощущениям внутри себя. Как проявляется магия? Что во мне изменилось?

Вдруг подумалось, что не хватает рядом Габриэла. Спать рядом с ним было сладко и спокойно. Я нахмурилась: мысль была насквозь порочной. Нельзя, нельзя думать о нем в таком ключе! Это предательство… впрочем, нет. За предательство я давно ответила, а Генри предал меня первым. И хоть это совсем не означает, что я имею право бросаться в постель его дяди, мне стоит поменьше ругать себя за неправильные мысли. В конце концов жизнь слишком коротка, чтобы долго раздумывать о том, как прожить ее правильно.

На этой оптимистичной мысли я уснула.

Проснулась от противного едкого запаха дыма.

Я резко села в постели, перепугавшись до полусмерти! Совершенно некстати в памяти всплыли слова Габриэла о том, что я могу покинуть комнату только в случае пожара. Он уже не запирал дверь, но я все равно испугалась, я видела, сколько бед может натворить огонь.

Но потом, когда флер сонливости растворился в ночной темноте, я поняла, что ощущаю не совсем дым. Скорее… табак? Сигарету? Да, это определенно был табак. Терпкий, горький, тяжелый — такие сигары курили некоторые отцы детей в саду, где я работала. Иногда сигареты были баснословно дорогие, иногда преступно дешевые, но противный запах въелся в память и даже вытащил из сна.

— Габриэл? — позвала я.

Никто не откликнулся, и я выскользнула из постели. Что-то произошло, что-то изменило его планы, а теперь еще и этот запах… Он становился сильнее у лестницы, вел меня вниз, на первый этаж. В холле никого не было, дверь казалась надежно запертой, и я заглянула в коридор, что вел к лаборатории. На самом деле я не ждала увидеть там Габриэла, поэтому вздрогнула и оцепенела.

Он не видел меня, сидел на полу у стены и курил. Я впервые видела его таким. Почти физически ощутила тоску, заполнившую все пространство темного коридора. Мне показалось в темноте, что его рука с зажатой сигарой слегка дрожит. Едва заметный отблеск факела где-то под потолком чертил на красивом лице мужчины черные тени. А взгляд… Габриэл не смотрел на меня, но даже то, что удавалось заметить, поражало. Он смотрел так, словно только что пережил нечто страшное. Мое сердце испуганно забилось. Что-то с Генри? С Сибиллой? Кем-то из Гримвеллов? Только опасность для семьи может выбить из колеи такого, как Габриэл.

Мне бы уйти. Оставить его наедине с внутренними демонами и болью, бесшумно проскользнуть в свою комнату и остаться там до утра, сделав вид, будто жизнь течет своим чередом. Но она не текла. Она изменилась — окончательно и безвозвратно. Поэтому, собравшись с духом, я негромко позвала:

— Габриэл?

Он поднял голову. Из легких словно выбили весь воздух. На секунду показалось, будто на его ресницах блеснули слезы. Но, сделав шаг вперед, я поняла, что это была лишь игра воображения.

— Ты в порядке?

— Почему ты не спишь?

— Меня разбудил запах табака.

Он посмотрел на сигару так, словно впервые ее видел.

— Прости. Тебе не нравится запах? Я не думал, что почувствуешь.

— Что происходит? Ты весь день сам не свой. Это связано со мной? Я сделала что-то не так?

— Нет, Теана, — голос звучал ровно, хрипло и устало, — находясь здесь, я потерял счет времени. И забыл, что значит сегодняшняя дата. А сейчас понял, и накрыло. Прости, я уберу сигару, открой окно, запах быстро уйдет.

— А какая сегодня дата?

Он молчал так долго, что я почти уверилась: не ответит. Не захочет пускать меня так близко, и будет совершенно прав, ведь я чуть не упекла его за решетку.

— Годовщина смерти родителей. Их казнили сегодня, больше двадцати лет назад. На городской площади.

Меньше всего я ожидала такой ответ. С Габриэлом, невозмутимым, уверенным в себе, циничным и жестким, никак не ассоциировалась глухая тоска по близким. Мне казалось, он вообще не испытывает боль, просто не умеет. Несгибаемый и холодный, заперший все чувства под замок, если они вообще были.

А сейчас передо мной сидел уставший мальчишка. Пусть давно выросший, превратившийся в главу магического рода и завидного холостяка, но в душе все еще парень, оставшийся сиротой с младшими братьями и сестрами на руках.

Я все же коснулась его руки, не удержалась. Несколько секунд Габриэл смотрел на переплетенные пальцы с легким удивлением, будто не ожидал такого жеста. Потом чуть сжал.

— Расскажешь, что произошло? — тихо спросила я.

— Ты ведь знаешь. Я написал донос. Их казнили.

— Все, что я знала и в чем была уверена, ты перевернул с ног на голову. Харальд Лотнер оказался не спасителем и благодетелем, а одержимым местью колдуном, родители — не невинными жертвами, а магами, а сама магия не абсолютным злом, а противоречивым и многогранным даром. Мне кажется, в истории твоих родителей тоже все не так просто.