Свидетель

Лора отталкивает его руку, пакет падает, по полу рассыпается белый порошок, но она не видит этого. Она смотрит на руки.

— Что это у тебя?.. Кровь?! — девушка испуганно отшатнулась. — Уходи, убирайся отсюда сейчас же…

Боль… Боль тисками сдавливает голову. Воздух! Дайте воздуха!

Все. Темно. И только кусок зеленого янтаря на шнурке раскачивается перед глазами, вгоняя Алекса в сон…

Последнее, что он услышал, прежде чем провалился в небытие:

— Азаров-старший повесился…

Глава 21 МАРК, ИЛИ ИГРЫ РАЗУМА

Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забрал —
Это смерти оскал!
Ложь и зло — погляди,
Как их лица грубы,
И всегда позади
Воронье и гробы!

В. Высоцкий

По туннелю он не шел — бежал. Скорее, скорее от этого места! Его там не было, это не он… Иногда оглядывался, и тогда ему чудилось, что в вязкой темноте кто-то преследует его. И он знал, кто.

— Уйдите, отстаньте! Я не хотел, я не виноват! Вы сами…

А темнота шептала ему в ответ: «Виноват… Хотел… Хотел»…

— Не-ет!

— Да-а…

* * *

— А Марик сегодня будет с папой строить шалаш? А Марика, наверное, уже ждут Жужа и Дик. А скоро к нам сюда сядет папа…

Марик ерзает на руках у мамы. Сидеть неудобно, он постоянно сползает на пол, капризничает. Ему кажется, что они едут уже целую вечность, постоянное мелькание людей перед глазами, надоело, и он вот-вот расплачется, но мама шепчет ему что-то ласковое, рассказывает, спрашивает, пытаясь отвлечь внимание и успокоить.

— А Марик поспит немножко?

И вот уже он послушно засыпает, и открывает глаза, только когда объявляют станцию. Сонно оглядывает вагон, спрашивает: «А папа где?», и опять засыпает. Ему хорошо, он спокоен: мама защитит, она тут, рядом.

— Станция «Площадь Муж…»…

Объявление прервалось на полуслове, вслед за этим погас свет, а потом из глубины туннеля послышался нарастающий гул; немного, и он догнал поезд, превратившись в оглушительный грохот. Вагон дернулся, люди стали падать, заваливаясь друг на друга. Послышался звон разбитого стекла, кто-то закричал… А потом погас свет.

Навалившаяся темнота была густой, вязкой, забивалась в нос, горло, мешая дышать… Марик закричал, забился на руках у матери. И мгновение спустя, беснующаяся в панике толпа вырвала его из ее рук, вынесла за собой.

— Марк!!!

То, что его не затоптали, было поистине чудом, Марик упал под вагон и поэтому отделался лишь царапинами и синяками. Кто-то бежал мимо, спотыкался об него, но никто не пытался поднять и помочь.

— Мама-а!

Вот он ухватился за чью-то руку…

— Отцепись!

Толчок был такой сильный, что малыш отлетел в сторону, упал, больно ударившись о шпалу. Тогда он встал на колени и пополз. Он точно знал, куда надо уползти, чтобы выжить в этой давке…

Охрипшего от крика, грязного, зареванного, мать разыскала его, забившегося под поезд, когда толпа схлынула и включилось аварийное освещение.

Помнил ли он все это в подробностях? И да, и нет. Нет, потому что тогда он был слишком мал и не понимал до конца, что происходит вокруг. И да, потому что практически каждую ночь вновь и вновь переживал этот ужас. Теперь уже во сне.

И еще. Наверное, уже тогда он понял, что мир вокруг него не такой, как ему казалось совсем недавно. Может, это родители тщательно скрывали от него всю правду? И судьба бросила его в этот адский водоворот именно с той целью, с которой бросают маленьких детей в открытую воду — научить ориентироваться на месте раз и навсегда. Его детство скоропостижно скончалось в тот день, уступив место жестокому миру взрослых. Миру, где он был один и где можно надеяться только на себя. И доверять можно только себе, только себе и никому другому. Остальные — враги!

Родители не в счет. Они обязаны любить и защищать его, только потому, что он их единственный, их радость.

Они и любили его, каждый по-своему. Мать жалела и баловала, потакала всем его капризам. И всегда корила себя за то, что не смогла удержать ребенка на руках, когда потерявшая человеческий облик толпа хлынула прочь из остановившегося поезда. Отец же, наоборот, был с ним чрезмерно строг — мальчик растет, мужчина… И все равно, любил его безмерно, в конце концов прощая Марику все его проделки. А тот очень рано понял, что любая выходка сойдет ему с рук, и вовсю пользовался этим.

Отношения со сверстниками не сложились: Азаров-младший вину за свои неудачи сваливал на других, и, не раздумывая, тут же наказывал обидчика. Вернее, пытался, потому что ни физической силой, ни авторитетом не обладал, из-за чего бывал нещадно бит. Так жизнь в очередной раз убедила его в том, что вокруг только враги…