Свидетель апокалипсиса

Да, звезды — это чудо! Глядя на них, так хорошо мечтать. Они были бы бесценным подарком для жителей его мира. Скольких поэтов и влюбленных вдохновили бы они на высокое чувство, скольким бы мечтателям спасли они жизни, но видеть их простым смертным, не дано. Они никогда не узнают их пленительного блеска. И не дай Бог им узнать и увидеть звезды и в их призрачном, немигающем свете, — собственную смерть.

Но ему придется взглянуть на звезды. Прямо сейчас. Звезды, что над головой и на твердь-купол, что под ногами. Беспокоить его не будут. Никто и ничто не имеет власти беспокоить владыку, когда он, уединившись в Святой Железной Горе, в течение порой многих дней ведет беседу с богами Храма.

Так было и на этот раз. Мхи Ратх укрылся в стальном чреве горы, предварительно оповестив монастырскую братию о грядущем разговоре с Богом. И замерла в восхищении братия, взирая на знамение, всякий раз являющееся в тот момент, когда их повелитель отправляется говорить с богами. В немом восторге застыли они, глядя на огненный смерч, вырвавшийся из недр горы и устремившийся вверх…

Ракета, устройство которой он не знал, управление и обслуживание которой дошло до него в качестве священного ритуала от предшественников, делала свое дело. Год от года, век от века, доставляет на купол одного-единственного пассажира. В одно и то же место. Так было всегда, так будет вечно!

Спустя считанные минуты ракета доставила его туда, где представления людей об их мире лопались, как мыльный пузырь. Здесь властвовали звезды. Их пронизывающий свет играл на неведомых струнах затерянных где-то глубоко в душе, отзываясь негромкой, чарующей музыкой в сердце, тревожной и вместе с тем завораживающей.

Здесь царство звезд. Царство холодного света и вечной тени. Здесь был иной мир, отличный от того привычного, что остался далеко внизу. Господа Мрак и Холод прислуживали звездам, крепя их власть в этом мертвенном мире. Холод был могущественным. Даже железо самых прочных сортов, крошившее все подряд там, внизу, здесь становилось под стать стеклу, хрупкому и ранимому. Мрак был абсолютен, физически ощутим. В первые минуты пребывания в царстве звезд, всегда немного не по себе. Кажется, еще миг и мрак вползет в тебя, заполнит каждую пору и настанет вечная ночь. И канешь ты в вечность, сверкнув напоследок небесным огнем, исчезнешь, как маленькая звезда, мириады которых день ото дня, год от года таранят тонкую, и ранимую скорлупу их мира, защищающего от звезд, от их пристального, разрушающего взора.

Купол оберегает их мир от звезд, а его, Мхи Ратха защищает тончайшая, почти неощутимая на вес пленка, что плотно облегает тело, дает возможность видеть все, слышать все, и в то же время быть живым в этом убийственно- холодном мраке. В этой пленке, если внимательно приглядеться, звезды уже не кажутся такими злобными. В них появляется даже что-то привлекательное. Он мог смотреть на них помногу часов. Мог любоваться ими целую вечность, но необходимо работать, чтобы укрепить купол, чтобы там, внизу, никогда не увидели пронизывающего блеска звезд!

Ничто не предвещало не то что неприятностей, но вообще каких-либо неожиданностей. Обычный грузовой рейс 22… года. Их корабль с грузом добытых в ледяном шлейфе Сатурна полезных ископаемых держал курс на Марс, с его огромными перерабатывающими заводами, что вот уже более ста лет, как удалены с поверхности Земли.

Земля. Они так отчетливо видели ее голубой, с прозеленью бесконечных лесов и лугов, шарик. Он приветливо подмигивал им в тот самый миг, когда что-то произошло, ужасная аномалия, судорога разорванного далекой вспышкой сверхновой звезды, пространства. Она захлестнула гигантский грузолет, скрутила его в резиновый жгут, растянула и со страшной силой швырнула в пустоту, такую же скрученную, безумную и ничего не понимающую. А когда вселенская боль умчалась вдаль, и звезды встали на место, перестав кружиться в хороводе, превратясь в неподвижные, безжизненные светильники, все вокруг переменилось. Не стало родного, голубого шарика, — Земли, пропал и ее красноватый собрат, к которому они держали курс. Пропало все, что хоть как-то указало бы на их местонахождение. Звезды изменили извечный узор и с зияющей в бесконечности дали, со злобной ухмылкой взирали за крохотной живой точкой. За ещё более крохотными, микроскопическими созданиями внутри ее. Звездам наплевать на них, они вечны, они бесконечны, а что есть для вечности скоротечная жизнь с ее заботами и хлопотами, что им боль этих букашек?! Они могут лишь смотреть и смеяться. Звезды любят убивать своим холодом и непостижимостью. И они обрушились на корабль всей своей бесконечной пустотой и безразличием.