Свидетель канона (СИ)

Гурон вошел и стукнул кулаком в грудь летной кожанки. Приор ответил на салют, разглядывая вошедшего. Молодой, стройный и легкий. Говорит, что не лучший пилот… Зато смелый, как Святой Георгий. А летать его выучит комтур.

– Гурон, сын Франциска, сына Черного Медведя, сына Бегущего Ручья, сына Петера Слядека?

– Так точно, герр приор.

– Что ты думаешь о наших гостях?

– Пророчество исполнено, герр приор.

– И как теперь следует поступить нам? Воевать с европейцами, как сказано во второй части Завета?

Гурон прикрыл веки:

– Мудрость Господа несомненна.

Приор надавил:

– Но? От какой правды ты спрятал взгляд, Гурон? Ты достаточно взрослый, чтобы в два дня пролететь тысячу миль, а теперь я спрашиваю тебя – отвечай правдиво. Долг вассала помогать сюзерену не лишь мечом, но и советом.

– Герр приор, в полете я размышлял, как устроено все тут, у нас. Мне жаль бросать хорошо налаженную жизнь в превратности войны. Я для себя выбрал воинский путь, а мой друг Кэддо – нет. Я не полон без него, а он без меня. Победим или проиграем, но того, что имеем, лишимся.

– Риторику кто преподавал?

– Патер Карл. Ну и отец иногда.

– Я выслушал твой совет, Гурон сын Франциска. Ступай, напиши домой, успокой родных. Приказы получишь завтра утром у секретаря.

– Не нам, не нам, Господи…

– Но имени твоему! – приор ответил на салют. Секретарь проводил пилота к выходу из сводчатого покоя, закрыл тяжелую дверь, вернулся к простой конторке.

– На Капитуле я подам голос против нападения, – приор сел в резное кресло. – Потерять все построенное… Обидно, вот верное слово. И опять же, тласкланы только и ждут, когда у нас начнутся хоть какие-то затруднения. А Кровавые Ступени не ирокезская вольница. У тласкланов полноценная империя с писаными законами, многотысячными армиями. При всем этом воевать еще и с Европой? Не сейчас!

– Но как же Завет?

– Магистр не побоится нарушить букву Завета, ибо понимает его дух.

Оливер вздохнул:

– Всякий раз при взгляде в его беспросветно-черные глаза я думаю, что и сам наш Магистр дух. Только вот я никак не определюсь, добрый или злой.

Приор засмеялся:

– А давай-ка мы пригласим к Магистру этих… Мореплавателей. Пусть выберут пять-шесть послов, мы их привезем сюда. Ну и Магистр приедет. Как ты назвал главного?

– Сеньор Христофор Колумб.

– Вот пусть он и решает, злой у нас Магистр, или наоборот.

* * *

– … Наоборот, это папа Климент предал храмовников на расправу в руки короля Франции. Поэтому сегодня Орден отнюдь не желает почтительно сложить оружие к подножию святого престола и передать христианам богатства Пяти Приоратов. Наоборот!

Мореход, что звался уже не просто сеньор Христофор Колумб, но дон Кристобаль де Колон, выпрямился, и под сводами королевского дворца, среди золота и парчи, начищенных лат и бархатных камзолов, провозгласил хрипло, словно бы всю сияющую одежду-мишуру пробил и порвал толедский меч:

– Найденный нами рай вот уже двести лет готовится завоевать все наши королевства: Кастилию, Арагон, Францию, Бургундию, Англию, Фландрию, Рим, германские княжества, Сицилию, Неаполь – и установить в них новый, орденский, порядок!

Снова поклонившись, чтобы сгладить бурлящее в слушателях раздражение, дон Кристобаль де Колон заговорил тише:

– Порядок же тот крайне удобен для простецов, ибо думать им в редукциях почти не приходится. Что сажать и когда – распорядится кастелян. Как защититься от врага, научит коннетабль. Заскучал – пойди послушай церковный хор или сам пой в нем. Бесовским попущением всякий найдет себе женщину. Получше или похуже, но всем хватит. Желаешь получить место или должность – храмовая школа и библиотека при ней к твоим услугам. Благородных же там почти нет, один-два патера и один коррехидор на селение. Но ничего по своему произволу творить им не велено, все кары и решения только по писаному закону… Кто-кто, а рыцари Храма всегда славились дисциплиной!

Мореход в который раз перекрестился, вздохнул, отступил на полшага и замер перед пестрой горой заморских подарков. На сотни ладов пели разноцветные птицы в клетках, волнами ниспадали синие, желтые, зеленые и алые ткани, блестели мечи орденского булата, строгающие любую сталь, кроме разве что толедской или из германского Пассау. Сверкали бронзовые круги хваленых астролябий, на особой подставке возвышался подаренный компас, укрытый стеклянным полушарием. Компас, окруженный добротно насеченной угломерной шкалой, снабженный визиром и фиксатором для стрелки, залитый особым незамерзающим зельем… Такое нужно лишь под ледяными небесами, где вместо Солнца полгода властвует Кетцалькоатль, не виданный пока никем из европейцев. Но надменные храмовники пролезли даже туда!

Дон Кристобаль де Колон смотрел на компас долго, сжимая и разжимая кулаки.

Овладев собой, снова низко-низко поклонился, выпрямился, отчеканил:

– Либо мы завоюем рай – либо рай завоюет нас.

* * *

– Нас, христиан, вы тоже предали, так? С красными спелись?