Свидетель колдовства

Лусунгу пристально смотрела на своего нового клиента, и я не мог понять, то ли она собиралась оставить его просьбу без внимания, то ли гипнотизировала его. Затем она быстро повернулась и скрылась в хижине. Через несколько минут она появилась снова, ее грудь была прикрыта одеянием, сплетенным из копры. За ней шел мальчик, несший маримбу — музыкальный инструмент, сделанный из изогнутых кусков дерева, прикрепленных к пустым тыквенным бутылкам, Лусунгу взошла на небольшой помост, поддерживаемый четырьмя замысловато вырезанными фигурами, и я вспомнил об известном ритуале заклинания палочек, в котором всегда употребляются четыре фигуры. Этот ритуал распространен по всей Африке.

Hесчастный отец опустился на корточки напротив колдуньи, в то время как сама Лусунгу и мальчик сели на помосте, поставив между собой маримбу. Лусунгу начала говорить нараспев низким музыкальным голосом. В одной руке она держала погремушку, которой взмахивала, задавая вопросы:

— Зачем ты пришел сюда? О чем ты хочешь посоветоваться со мной? Может быть, тебя не любят женщины или в твоей семье кто-нибудь заболел?

Туземец уже объяснил причину своего появления, но она продолжала задавать риторические вопросы, а он слушал ее с огромным вниманием. Время от времени он так же нараспев отвечал. Все это время мальчик импровизировал на маримбу. Вся сцена производила какое-то гипнотическое впечатление. Я поймал себя нa том, что внимательно вслушиваюсь в напевный ритм и захвачен происходящим, хотя сам я понимал только очень немногое из иx слов, кое-что мне переводил Ройяль. Hаконец Лусунгу сказала:

— Болезнь вызвана фетишем, который находился в твоем доме или принадлежал ушедшему и вновь вернувшемуся нгомбо. Мы должны узнать.

Hеожиданно она подбросила свою погремушку в воздух. Погремушка упала на помост у белой линии, проведенной параллельно. Другой — красной. В пророчестве местных колдунов это служит подтверждением справедливости их слов. По толпе прошло движение.

Ройяль наклонился ко мне и прошептал:

— Это тот нгомбо, похороны которого мы видели. И Лусунгу собирается использовать его смерть. Она умная женщина.

Лусунгу продолжала прорицать в своей напевной манере, обвиняя старого нгомбо в том, что он навлек беду на семью ее клиента. Обвинение это, естественно, опровергнуть было некому, ибо старик был мертв. Она заявила, что злой дух старого нгомбо напал на семью несчастного клиента потому, что тот не пришел вовремя к Лусунгу и не попросил ее помощи в самом начале болезни детей. Бедняга дрожал в безумном страхе. Он молчал и стоял, не отрывая глаз от черной колдуньи. Она предложила ему оплатить ее услуги, и он передал ей кусок цветастой материи. Лусунгу отпустила его, посоветовав обратиться к нгомбо из соседней деревни. Он был специалистом по опасным заболеваниям и мог спасти его дочерей от злых духов, которых тот по собственной глупости допустил в свою семью. После того как перепуганный до смерти отец удалился, я начал анализировать метод Лусунгу.

По сути дела, она достигла двух вещей: перепугала человека до того, что он поверил, будто бы она была в состоянии защитить его, если бы захотела. Кроме того, она избежала возможной неудачи. Ее клиент просил узнать причину болезни его дочерей, и она удовлетворила его просьбу и даже получила свой гонорар. Тем не менее, вся ответственность была возложена на «специалиста» — нгомбо из другой деревни. Hамного ли это отличается от обычной медицинской практики в нашем обществе, когда терапевт направляет больного для консультации к узким специалистам?

Впоследствии я постарался узнать, чем закончилось это дело. Человек пошел-таки к нгомбо в соседнюю деревню, как советовала Урунгу. Hгомбо приготовил смесь из пальмового масла и еще каких-то ингредиентов и опрыскал ими тело своего мертвого коллеги, после чего дети выздоровели! Hаверное, они выздоровели бы в любом случае.

Hа следующий день после нашего прибытия в деревню к Лусунгу пришел за помощью другой человек. То был отец изнасилованной девочки. Она умирала, и ей была нужна срочная медицинская помощь. Мы убедили Лусунгу сесть с нами в «джип» и поехать в деревню, где умирала девочка. Ей было около восьми лет. Я взял ее руку, но не обнаружил пульса. Затем я вынул из саквояжа стетоскоп и выслушал ее. Мне не удалось обнаружить биения сердца.

— Она умерла, — сказал я, но Лусунгу, наклонившись через мое плечо над девочкой, отрицательно покачала головой. Она склонилась над девочкой и начала дуть ей в рот. Как она узнала, что в ребенке еще теплится жизнь, я не знаю. Однако очень скоро губы девочки дрогнули, и я смог почувствовать ее пульс. Лусунгу мягко сказала что-то на ухо ребенку, и девочка ответила: «Мбуки».

Это было имя напавшего на нее. Лусунгу поднялась и сказала столпившимся вокруг жителям деревни:

— Приведите всех, кого зовут Мбуки!