Свидетель по делу – кошка

Открываю дверь. Зург Камнегрыз занят тем, что сидит за столом и заполняет какую-то толстую книгу. Откашливаюсь и…

– Господин комендант, здравствуйте! А у нас труп! Галгалея выпала из окна и все ждут, пока вы наведете порядок!

Комендант смотрит на меня и молчит. Пытается, видимо, оценить мое душевное состояние по степени дебильности фразы. Увы! У меня, кажется, стресс наложился на бессонницу из-за фамильяра. Дождусь, как все уляжется, и пойду отдохну.

– Не шутите? – уточняет наконец комендант. – Это не розыгрыш?

– Да чтоб мне… – судорожно вспоминаю, чем тут принято клясться. – Да чтоб мне каждый день завтракать кашей «Прозрение»!

Кажется, Зург проникся. Ну еще бы. Каша «Прозрение» говорится из крупы, «взращенной на освященных мудрецами полях». Не знаю, что там с ней делают, но воняет она грязными носками.

Повара утверждают, что чудо-каша дает силу, остроту ума и запас мудрости на весь день. Не знаю насчет всего остального, но мудрость «никогда не брать эту мерзость» кашка выдала мне с запасом.

– Хорошо, сейчас разберусь, – решает комендант. – Только напомните, какое сегодня число. А то у меня с такими новостями совсем из головы вылетело.

– Третье сентября, – докладываю я, и зачем-то добавляю «прилипшую» строчку из песни Михаила Шуфутинского, – день прощаний!

Так, теперь главное про «костры рябин» не добавить, а то неудобно получится.

Глава 3

Чуть меньше года назад

– Что-что вам прислали, Мариночка? Отрезанный палец? Больше похоже на чью-то шутку.

Согласна, ситуация идиотская. Выставила на продажу квартиру и сразу начали шантажировать. Какой-то оригинал угрожает убить моего бывшего мужа-алкаша, которого я с таким трудом отвадила от подъезда. Требует миллион рублей. Первая мысль что это сам Петька.

Вот только…

– Меня смущает, что палец какой-то подозрительно настоящий!

Торжественно вручаю следаку коробочку с сомнительной посылкой. Выглядит это так, как будто я собралась делать менту предложение. Только чего? Руки и сердца Петьки шантажисты мне еще не прислали, а с пальцем выглядит несолидно.

– А вы вообще уверены, что он принадлежит вашему бывшему мужу? – уточняет Хучик после вдумчивого анализа.

Сую нос в коробочку: да вроде Петькин. А, может, и нет. У меня вроде как фетиша на пальцы не было, так что гарантий не дам.

– Палец это серьезно, – глубокомысленно констатирует мент. – Почти так же серьезно, как… кхм… промолчу.

– Федор Иванович, тут же дамы! В лице безутешной бывшей жены, – если что, это я о себе, – а, возможно, бывшей вдовы!

– Очень даже возможно, Мариночка, – говорит мент. – Кажется, мне придется забрать ваш трофей на анализ.

Следак осторожно заворачивает жутковатую долю в нашем с Петькой совместном имуществе в платочек и вполголоса так бормочет: сначала скелеты, потом пальцы…

– Стыдитесь, Федор Иванович!

После доклада Зург Камнегрыз отправляется отгонять студентов от тела Мымры и собирать преподавателей по случаю чрезвычайной ситуации, а меня посылает к ректору. Логично рассудив, что организационными вопросами заниматься тот все равно будет не в состоянии – максимум вызвать местных ментов.

Поднимаюсь наверх, в донжон. Ректор, разумеется, в кабинете, и я на сто процентов уверена, что он еще не в курсе случившегося. Они с Галгалеей спят в разных спальнях, и окна у него выходят на другую сторону (я знаю, потому, что мне приходилось их мыть). С утра Галгалея предпочитала поспать подольше, а ректор сразу идет к себе в кабинет и садится за документы, так что встречаются… встречались они ближе к обеду.

Вздыхаю, осторожно проскальзываю в приемную, здороваюсь с секретаршей, Аллет. Ректора жалко. По-моему, это отличный мужик. Академию он обожает, да и сам по себе не вредный – спокойный, добрый и понимающий. Проблем у него всего две: аллергия на кошек и любовь к Галгалее.

Была, да.

– Господин Урлах-тор, простите за ранний визит, но…

Галку снова становится жалко, и голос у меня дрожит, и на бедного ректора я стараюсь не смотреть. Урлах-тор хватается за сердце, секретарша – за валерьянку, или что там у них для успокоения нервов, я смущенно рассматриваю мраморные полы.

Потом все кое-как берут себя в руки, и начинаются организационные вопросы. Докладываю о том, что Зург Камнегрыз пошел отгонять студентов от тела и инструктировать преподавателей, так что на долю ректора выпадает дипломатическая часть с уведомлением местной полиции и властей. А на долю Аллет – безмолвное поручение присматривать за самим Урлах-тором. Секретарша с пониманием улыбается и, кажется, смахивает слезу.

Едва ли она так сильно любила Мымру. Скорее всего, просто расчувствовалась.

– Позвольте еще раз посочувствовать вам, – неловко говорю я, прощаясь. – Я думаю, после расследования будет сделано все… все возможное, и виновные будут наказаны…

– Кто-кто? – хмурится ректор, ненадолго отрываясь от артефакта связи.

– Кто? – это вопрос застает меня врасплох. – У вашей жены не было врагов?

Аллет делает страшные глаза. Урлах-тор задирает голову, чтобы посмотреть на меня грустным философским взглядом: