Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний

Но мне все-таки чудилось в этом нечто подозрительное. Что там все-таки с этим родимым пятном? Я изучала глянцевую фотографию 20 х 25 см шестерых мужчин в линейке опознания. Даже на фотографии, на которой Тайрон Бриггс был бы уменьшен до размеров лилипута, я могла бы различить родимое пятно над его правой губой. Я также увидела, что ни у кого из других мужчин такого родимого пятна не было.

Вот — этого я и опасалась! Вот что довело ситуацию до катастрофической. Из фотографий, сделанных пятью неделями ранее, свидетели узнали, что у нападавшего было хорошо заметное родимое пятно, так как на каждом портрете статиста в этой подборке было пятно, подрисованное детективом с помощью шариковой ручки. Но на самом деле такое пятно было только у одного человека из фотоподборки — у Тайрона Бриггса. И позже в группу для личного опознания был включен только один человек из тех, чьи фотографии вошли в подборку для заочного опознания, а именно Тайрон Бриггс.

Большими буквами, жирным курсивом и с двойным подчеркиванием я набрала на своем компьютере «ошибочное опознание под влиянием фотографий».

Когда свидетелям показали шесть человек на линейке опознания, то один, чью фотографию они видели раньше, должен был показаться им знакомым. Возможно, и даже вероятно, что это узнавание в их представлении оказалось — ошибочно — связанным с преступлением, а не с тем, что это лицо они просто видели раньше в подборке фотографий. Нетрудно вообразить, что происходило в сознании потерпевших, когда они присутствовали на личном опознании в группе: «При опознании по фотографиям у всех людей на фото было родимое пятно. Я указал на человека, который был на фото № 4, вот он стоит здесь, и у него родимое пятно. Больше ни у кого родимого пятна нет. Получается, что это тот человек, который напал на меня».

И вот тут-то и возникает проблема с убежденностью. С каждой последующей процедурой идентификации (и с теми изменениями, которым подвергается первоначальное воспоминание под влиянием постсобытийной информации!) уверенность свидетелей в своих показаниях возрастает. К тому времени, когда после всех процедур опознания, после повторных изобличений Тайрона Бриггса и мысленных генеральных репетиций они попали в зал суда, они уже были в высшей степени убеждены, что нападал на них именно Бриггс.

И это несмотря на то, что его облик никоим образом не соответствовал первоначальным описаниям, которые они представили полиции, что изначально ни одна из пострадавших не упомянула ни о каком родимом пятне и что по фото потерпевшие сначала опознавали его осторожно и неуверенно.

Кроме того, я обнаружила еще две проблемы, связанные с опознанием. Когда сержант полиции, руководивший опознанием, попросил Тайрона Бриггса повторить определенные фразы, молодой человек заикался. Кстати, одна из потерпевших отметила в своих показаниях, касающихся опознания, что Бриггс заикается, а нападавший на нее человек не заикался. Другая потерпевшая отметила, что Бриггс «производил впечатление невротика и привлекал этим внимание. Чтобы что-то выговорить, ему требовалось довольно много времени». Еще одна потерпевшая написала, что Бриггс был суетлив и казался очень нервозным, говорил с трудом.

При этом в своих первоначальных показаниях ни одна из потерпевших не упоминала о заикании и вообще о каких-либо проблемах с речью. Но здесь был человек с родимым пятном — единственный человек с пятном, который фигурировал и в фотоподборке, и в группе для личного опознания, но который при этом с трудом выговаривал слова, запинался в речи и выглядел очень нервозным. Из их показаний по результатам опознания было ясно, что нервозность и затрудненная речь Бриггса произвели впечатление на свидетелей — они обратили на него внимание, отметили его нервозность и постепенно сфокусировались на нем.

Что могло произойти в их сознании? Вот как выглядит возможный сценарий. В первоначальных воспоминаниях потерпевших о нападавшем не было никаких упоминаний о заикании или каких-либо иных проблемах с речью. Напротив, некоторые из них отметили его «спокойные разговорные интонации». Но подозреваемый, находившийся в группе для опознания, явно нервничал и с трудом выговаривал слова — почему же он так нервничал? «Может быть, потому, что он виновен. Может быть, потому, что он понимает, что будет опознан. Может быть, потому, что это и есть тот, кто напал на меня».