Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний

Но и это было еще не все. Паркер также представил отпечатанное на машинке заявление, которое, как он утверждал, было заявлением, добровольно сделанным Тайтусом после его ареста 14 октября, в котором он рассказал о том, где он находился в вечер изнасилования. Итак, Паркер выждал, пока до начала судебного процесса останется всего неделя, чтобы распечатать свои воспоминания о том разговоре, те самые воспоминания, которые Тайтус, увидев эту распечатку только в ночь перед тем, как Паркер огласил свои показания, назвал просто враньем. В этом заявлении Паркер утверждал, что Тайтус сказал ему, что в вечер изнасилования он приехал домой в 18:55 (а не в 18:30, как утверждал Тайтус с того момента, когда он впервые был допрошен Паркером рано утром 13 октября).

— Он лжец, — буркнул Тайтус себе под нос.

Хиллер коснулся рукой руки Стива.

— Стив, будьте осторожны! — шепнул он. — Вы не можете просто выйти туда и назвать его лжецом, иначе вы настроите присяжных против вас. Успокойтесь. У нас будет возможность сказать свое слово.

В ходе перекрестного допроса Хиллер раз за разом указывал на нестыковки в версии обвинения, утверждая, что внесенные в последнюю минуту изменения и манипуляции фактически являются жестами отчаяния, которые позволяют слабым аргументам выглядеть сильнее. Но впрямую подвергать сомнению показания потерпевшей и представителей полиции порта Сиэтла он не решался, опасаясь, что это сочтут жестом отчаяния уже с его стороны. В ходе перекрестного допроса потерпевшей Хиллер был мягок и деликатен и избегал неосторожных выражений и тем более нападок на нее, чтобы еще больше не оттолкнуть присяжных. Свой последний вопрос к ней он сформулировал весьма тщательно:

— Если бы я смог доказать вам, что в то время, когда произошло изнасилование, Стив Тайтус находился в другом месте, вы бы по-прежнему утверждали, что это сделал именно он?

— Да, — не задумываясь ответила Нэнси ван Роупер.

Хиллер посмотрел на присяжных, надеясь, что они отметят для себя этот момент. Он хотел показать им, что потерпевшая до такой степени «зациклена» на Стиве Тайтусе, что отвергнет любую, даже неоспоримую, железобетонную информацию, показывающую, что он не мог этого сделать. Хиллер надеялся, что из ее ответа на его последний вопрос присяжные поймут, что она опознала Стива Тайтуса безотчетно и необоснованно, в состоянии обсессии.

В своем заключительном выступлении перед присяжными Хиллер продолжал изображать хорошего парня с прямолинейным мышлением. Он пытался убедить присяжных в том, что совершается трагическая ошибка. Понятно, что никто не хочет сознательно навредить Стиву Тайтусу. Полиция просто пытается делать свою работу, но этот человек невиновен, он не совершал всех этих преступлений. Обратите внимание на все эти нестыковки. Нет абсолютно никаких доказательств его причастности к этому преступлению. Сверьтесь с фактами. Оцените их спокойно и рассудительно.

Но, когда он вновь занял свое место рядом с клиентом и поднял глаза на скептически настроенных присяжных, прищуривших глаза, он почувствовал, что и у него внутри нарастает страх. «Наверное, мне нужно было играть грубее, — подумал он. — Прокуратура играла нечисто. Они лгали, фабриковали и искажали доказательства, а мы вот приехали и сидим тут с улыбками на лицах и протянутыми руками. Проклятье!»

Хиллер вдруг почувствовал, что проигрывает дело. Все произошло так быстро, что не было времени все это осмыслить, но обвинение просто пригвоздило их к стене. Он читал это в глазах присяжных, это сквозило в позах, в которых они сидели, — повернув головы немного в сторону, как если бы боялись смотреть на него прямо. Он был уверен в том, что уже потерял некоторых из них. Сидя за столом защиты, он прочел про себя короткую молитву: «[Господи,] не дай мне потерять их всех! Пусть устоит хоть один, только один — и тогда у Стива останется шанс!»

Присяжные совещались двенадцать часов. В первых двух турах они проголосовали за оправдание — восемь против четырех. В третьем туре мнения разделились уже иначе: семь против пяти, но и здесь большинство проголосовало за оправдание. Но спустя два часа, на четвертом и окончательном голосовании, присяжные все-таки согласовали свое решение: Стив Тайтус был признан виновным в изнасиловании первой степени.

В зале суда реакция на приговор была истерической. Родные Тайтуса орали на присяжных, а его невеста, рыдая, упала на пол. Судья поспешно приказал охранникам сопроводить присяжных из зала суда. Стив Тайтус сидел за столом защиты, уже осужденный и отстраненный от суеты.

* * *