Никаких доказательств причастности подозреваемого к этому преступлению, кроме совпадения группы крови (первая, или 0) с группой крови, найденной позже на одежде жертвы, не было. И это несмотря на то, что в отношении Теда Банди было проведено самое тщательное полицейское расследование, которое я когда-либо видел. Поскольку времени со дня совершения преступления прошло очень много, мы не смогли установить алиби для соответствующего момента времени.
К своему письму О’Коннелл приложил 20-страничный полицейский отчет и расшифровку стенограммы заявления потерпевшей, сделанного в ночь происшествия. При работе с полицейским отчетом и стенограммой О’Коннелл использовал толстый черный карандаш, которым подчеркивал некоторые слова и фразы и делал пометки на полях. Я начала читать.
От подчеркнутого слова вела стрелка к левому полю, где О’Коннелл нацарапал: «См. отпечатанные показания — там красновато-коричневые туфли».
Я пролистала остальные страницы полицейского отчета и заметила еще одно подчеркнутое место.
Потерпевшая утверждала, что она поцарапала подозреваемого, но, вероятно, не ногтями; что она не заметила на своих руках крови, которая должна была бы принадлежать подозреваемому, и что сама она не поранилась. Однако она не помнит, чтобы она поранила нападавшего.
В ходе беседы потерпевшая заявила, что, по ее мнению, она могла бы опознать подозреваемого, если бы увидела его снова, потому что она примерно 20-30 минут провела с ним в торговом центре, прошла почти всю парковку и довольно долго находилась вместе с ним в машине. Потерпевшая сама отпечатала свои показания, которые были включены в данный отчет в качестве приложения.
Дополнительный отчет содержал стенограмму разговора потерпевшей Кэрол Даронч с детективом Ритом. Я полистала и этот отчет, обращая внимание на подчеркивания и комментарии О’Коннелла. На четвертой странице детектив Рит спрашивает потерпевшую, сколько, по ее мнению, лет напавшему на нее человеку.
— От двадцати пяти до тридцати, — отвечает она.
— Как вы думаете, сколько мне лет? — спрашивает Рит.
— Я не могу назвать возраст, — отвечает Даронч.
О’Коннелл подчеркнул слова «Я не могу назвать возраст». На следующей странице зафиксирован такой диалог:
Р и т. Была у него борода, или какие-нибудь усы, или бакенбарды?
Д а р о н ч. У него были усы.
Р и т. Длинные, густые усы? Или короткие? Или средние?
Д а р о н ч. Точно, средние.
Это показалось мне странным. Почему потерпевшая помнит усы, даже частично описывает их как «средние», если никаких усов не было? С другой стороны, может быть, для быстрой маскировки Банди использовал накладные усы.
Чуть ниже на той же странице детектив Рит спрашивает про обувь нападавшего.
Р и т. Обувь? Вы заметили какую-либо обувь?
Д а р о н ч. Да, туфли из лакированной кожи.
Р и т. Цвет?
Д а р о н ч. Что-то вроде красновато-коричневого.
Здесь туфли красновато-коричневые, а не черные, как значится на первой странице полицейского отчета. Расхождение небольшое, но в сочетании с другими сомнениями и противоречиями в показаниях потерпевшей можно утверждать, что буквально через несколько часов после происшествия она уже с трудом восстанавливает в памяти подробности попытки ее похищения.
Вот разговор о машине на шестой странице расшифровки стенограммы:
Р и т. Вы помните его машину?
Д а р о н ч. Да. Конечно. Более или менее.
Р ит . Какой марки была машина?
Д а р о н ч. «Фольксваген».
Р и т. Они все выглядят почти одинаково, не так ли? Все похожи друг на друга, да?
Д а р о н ч. Да.
Р и т. Вы заметили, какого она была цвета?
Д а р о н ч. Она была светлого цвета, голубая или белая.
Р и т. Не было ли каких-нибудь трещин на каком-либо из окон? Не помните?
Д а р о н ч. Нет, не припоминаю.
Р и т. А какие-нибудь наклейки на каком-либо из окон?
Д а р о н ч. Нет, не помню.
Р и т. Не припомните, какого цвета была обивка?
Д а р о н ч. Нет.
Р и т. Она была темной или светлой?
Д а р о н ч. Я не помню.