Свидетели Крысолова

Внутри шевельнулось чутьё, будто вздрогнуло. Оно совсем ослабело, почти пропало… Больше Живца не выручит сумасшедшее везение, больше пули не полетят мимо. Словно выполняя волю умирающего друга, он вошёл в магазинчик под названием «Ленивица». Раз надо раздобыть для Даниловой еды, то почему бы этого не сделать.

Продавщица явно собиралась уходить — она стояла в центре крошечного зала, набирая какой-то номер на браслете. Увидев позднего покупателя, она открыла было рот, но ничего не произнесла и попятилась.

— Не бойтесь, — попросил Живец, не поднимая оружия. — Мне бы перекусить чего-нибудь, попроще, и воды.

— Вот там вода. — Продавщица двумя руками, словно защищаясь, указала на витрину. — А еды… Берите что хотите, я никому не скажу!

— Что-нибудь вроде… — Живец почесал стволом подбородок. — Ну, дайте хлеба, колбасок и сыр. И конфет хороших коробку.

— Сейчас! — Женщина спиной нащупала проход и попятилась к стеллажам. — Не убивайте меня!

— Хотите жить?

Она не ответила, лишь замерла на месте, зажмурилась. Живец недоверчиво покачал головой — те, кто хочет жить, ведут себя иначе. Он перескочил через прилавок, взял бутылку минеральной воды, выбрал конфеты.

— Так вы дадите хлеб и колбаски?

— Да! — очнулась продавщица, зашарила, роняя продукты, по полкам. — Я никому ничего не скажу.

— Это правильно, а то я вернусь и убью вас. Вы ведь не хотите умирать за колбаски и хлеб? — Дмитрий добрался до «талонного» отдела, выбрал сигареты. — Нет, не хотите?

Она приблизилась, будто во сне, принесла еду.

— Не убью, не убью, — смилостивился он. — Хотя знаете, что интересно? Если человек не готов умереть за хлеб и пару колбасок, то он и жить по-настоящему не умеет. Я так думаю, а вы?

— Я не знаю…

— Ну и молчи, сучка! Пиво есть у тебя?

— Нет, у нас никто его не заказывает…

— Давай пакет и проваливай домой. Нечего тут торчать в такое время.

Дмитрий вышел, в раздражении хлопнув дверью. Можно было бы ещё и запись с компьютера стереть, но не хотелось больше задерживаться у этой полумёртвой дуры. Все умрут рано или поздно, умрут, даже не поиграв с жизнью. Так что лучше — родиться мёртвым человеком или появиться на свет клоном, вторичным, обречённым?

На миг Живец остановился, даже повернул было обратно. Убить эту тётку, спокойно покопаться в Сетях, прочесть пару статей о клонах. Настоящих, хороших статей, в которых высказываются гипотезы о причинах их нежизнеспособности. Нет, не хочется. Он пошёл дальше, бормоча под нос проклятия. Хватит уже забивать голову рассуждениями, хватит походить на одного из этих ходячих трупов.

И всё же он ещё раз задержался на пути. В соседнем дворе, на вкопанном в землю уютном столике стоял старый компьютер, исправно транслировавший новости. В последние годы это перестало удивлять: жители покидали город, оставляя соседям всякий хлам. Вещи, которых не жалко, переходили в общее пользование, украшали подъезды и лавочки.

На экране полыхали дома, проезжали полицейские машины, кого-то тащили на носилках… Живец подошёл, включил звук. Репортёр, видимо, давно сорвался на крик, его скороговорка была почти неразборчива, но часто повторялось самое важное слово: клоны.

Горел Большой Париж. Несколько часов назад толпы горожан, подстрекаемые неустановленными лицами, начали громить правительственный объект, в котором подозревали фабрику по производству клонов. Уже нет смысла скрывать, сказал репортёр, что подозрения оправдались.

— Уже нет смысла скрывать, — хмыкнул Живец. — От кого и что скрывать-то? Милош, твои посмертные разоблачения сильно запоздали. Они сцепились немного раньше, наши братья по несчастью.

Клоны оказались вооружены, толпу разогнали, было много жертв. После стычки нелюди разбежались по городу, занимаясь поджогами и грабежами. «Они надеются затеряться в обстановке общей паники, — сообщил репортёр, — но им это не удастся, потому что войска Европейского союза уже блокировали конгломерат». Картинка на экране несколько секунд показывала вертолёты, наносящие ракетные удары по кварталам. Живец успел заметить, как потянулась снизу цепочка искорок, но экран опять заслонило зрелище пожара.

— Пулемёты, — хмыкнул он. — Это надолго, с вашей-то манерой воевать.

Репортёр будто услышал его. Он сообщил, что некоторые подразделения, встретив ожесточённый огонь в предместьях, вынуждены были выйти из боя. Один из французских генералов успел обматерить, наверное, всех своих подчинённых поименно — так быстро он изрыгал проклятия. И снова картинка пожара.

— Против кого воюете, вы знаете, — вздохнул Живец, протягивая руку, чтобы выключить звук. — Но не знаете за кого. Да и какая разница? Всё равно о большем, чем запереться в своих квартирках, вы и мечтать не смеете.