Свидетели Крысолова

Живец сплюнул и отвернулся. «Вот ещё не хватало заботиться об этой дурёхе… Возможно, от неё уже ничего не зависит, началось какое-то перерождение, которое не остановить. Правда, Крысолов обещал ей помочь… Но надо думать о себе, о себе! А пока — удержать этот раскачивающийся, отчаянно скрипящий „мостик“ в какой-то иной мир».

Наташа опять попыталась пройти к лавочке. Следовало бы врезать ей рукоятью пистолета, но почему-то Живец всё сильнее жалел эту рождённую женщину. Энергии в ней всё ещё хватает, она одна из самых лучших, самых сильных, вот только скоро перестанет быть человеком. Он чувствовал, как Наташа и боится этого, и хочет, чтобы перерождение в тильзитку произошло поскорее. Она уже не верит в возможность остаться собой и, наверное, не хочет убить ребёнка.

— Ты в самом деле хочешь родить тильзита? — Дмитрий решил попытаться помочь. — Хочешь жить с ними, хочешь стать тупой грязной самкой?

— Я не знаю! — Наташа рвалась к «мостику».

— Крысолов может тебе помочь! Просто заставь его! Ты хочешь остаться человеком?

— Я не знаю…

Когда Кривонос и его товарищи навсегда исчезли из города, Наташа обмякла, повисла на спине Живца. Он подумал, что теперь ему придётся потребовать от Крысолова и расплаты с Даниловой, просто потому, что… Потому, что ему этого очень хочется. Играть можно лишь в ту игру, на которую есть силы и желание, выбора больше нет.

— Он не просто так поставил на мне эту метку, понимаешь? Не просто так… — Живец едва мог различать среди шарканья тильзитов и завывания дудочки голос Наташи. — Он меня ждёт… Он хотел, чтобы это была именно я. Кривонос не виноват в том, что он тильзит! И наш ребёнок — тоже!

— Ты становишься одной из них. Одной из этих грязных, вонючих убийц.

— Ну и пусть!

— Хотя бы подожди ещё немного. Крысолов, наверное, будет рад услышать о твоём решении, ему меньше заботы…

Про себя Дмитрий решил всё же стукнуть её по голове сразу, как только сможет отпустить лавку. Множество когтей оставили на пластике глубокие следы, на земле лежали длинные полоски снятой стружки. А ведь надо ещё решить наконец, подписывать ли договор, свидетельствовать или нет…

— Уже скоро. — Голос Даниловой стал твёрже, она немного успокоилась.

Значит, есть пока слабая надежда. Ей не поздно помочь, но нужно избавиться от тильзита внутри Наташи… Как Крысолов это сделает? Впрочем, методы пришельца Живца интересовали всё меньше, последние силы надо сосредоточить на достижении нужных результатов, и только.

— Уже совсем скоро…

Живец снова окинул взглядом толпу и с удивлением обнаружил, что тильзитов осталось не более сотни. Дети, самые маленькие, некоторые на руках у матерей, седой старик, которого — вот так новость! — поддерживали под руки двое охотников. У этого патриарха грязная, редкая борода почти достигала пояса, который он обмотал каким-то длинным шерстяным шарфом, явно домашней вязки. Ни дать ни взять безобидный пенсионер с больной поясницей.

Дудочка действовала на старого тильзита явно не так сильно, как на молодежь, он часто оглядывался назад, будто проверяя, все ли благополучно переправились. Может быть, так оно и было… Наконец последние матери — в данном случае Живцу не хотелось называть их самками — помогли подняться своим детёнышам, самым больным и слабым, а потом и сами вползли по лавочке наверх. Следом вскарабкался один из молодых сопровождающих старика, протянул руки седому патрону. Второй подтолкнул его снизу и шустро забрался следом. Как только последний тильзит исчез в черноте квадрата, дудочка смолкла.

— Это всё. Я почти выполнил свою работу, — выдохнул Крысолов, он явно устал.

— Почти? — переспросил Живец и вспомнил о Наташе. — Да, конечно. Ты должен позаботиться и о ней.

Он отпустил остатки спасшей город лавочки, но они, против ожидания, не рассыпались на части и даже не упали. Крысолов аккуратно обтёр зелёным платком дудочку и убрал её в мешок, взамен достав оттуда свою длинную трубку.

— Нет, не кури! — потребовал Дмитрий. — Я уже нюхал твой табачок, больше не хочу. Пора разобраться с нами, не так ли?

— Разобраться? — переспросил Крысолов, как ни в чём не бывало набивая трубку. — Не нужно разбираться. Вы обещали свидетельствовать. Теперь вы видели, как я сделал свою работу, надо поставить свои подписи.

— А откуда я знаю, что ты увёл из города всех тильзитов?!

— Ты знаешь! — Крысолов погрозил Живцу длинным пальцем. — И она знает. Наташа, скажи: все тильзиты ушли?

— Все…

Дмитрий оглянулся и увидел, что Данилова стоит, опираясь на стену. Всё её тело сотрясала мелкая дрожь.

— Нет, не все. Внутри неё есть ещё один тильзит!

— Ещё нет. Но ты прав, он может появиться. — В руке Крысолова появилась горящая спичка, к луне полетело облачко табачного дыма. — Однако сейчас в городе нет крыс. Поэтому вам пора поставить подпись.

Он извлёк из кармана скрученный в трубку листок бумаги и зелёный фломастер. Мельком Живец отметил, что видел такой же у Плещеева во время последней встречи.

— Вот. — Посланец высших сил протянул договор Дмитрию. — Прочти и подпиши, как обещал.

— Я ничего не обещал.