Свидетели Крысолова

Крысы. Из пренебрежительного это слово очень скоро стало угрожающим. Убийства продолжались… Наташа со злостью швырнула сигарету вниз. Почему она даже не знает, сколько их? Да, простой оперативник даже в чине капитана не должен обладать этой информацией, но ведь Данилова никогда и не пыталась узнать. Почему?

Потому, что так удобнее. Сети, магазины, подруги, мужчины, опять Сети, а в промежутках — служба. В меру интересная, с приятными людьми. Чувство выполненного долга каждый раз, как возвращаешься домой. Что ещё нужно?

А ведь было кое-что ещё. Год назад погибли Шанга и Игорь, а один из запоздало кинувшейся на помощь группы поддержки получил в живот железный болт, выпущенный из какого-то примитивного арбалета. Какой шум тогда поднялся! Только Онищенко и помалкивал, понимая уже, что его дни как начальника сочтены. Больше всех ораторствовал Тофик, призывал отомстить, не смыкать глаз, пока не будут найдены все до единого…

Седьмой отдел оскалил зубы. В свободное время сотрудники всё равно приходили на службу, и даже мужчинам под какими-то сомнительными предлогами стали выдавать оружие. Тогда Наташа впервые в жизни налазилась по коллекторам, а Тофик привлёк диггеров, о которых она до этого понятия не имела. Помогал Патруль, да и другие отделы из числа особых тоже.

Онищенко уже не было, обязанности начальника выполнял Тофик Таги-заде. Он почти не спал, от него постоянно несло кофе и сигаретами. Облава за облавой, и в Башенке, здании на Ленинградском проспекте, воняло теперь хуже, чем в коллекторе — Тофик лично допрашивал задержанных. И снова, снова рисовал па картах схемы, формировал группы.

Так продолжалось несколько недель, и Наташе это порядком надоело. Как можно столько времени, такими силами безрезультатно гоняться за кучкой отщепенцев с арбалетами? Про Тофика начали рассказывать анекдоты, а выпученные глаза Шанги Ким, которой на шею намотали её собственные кишки, постепенно стёрлись из памяти. Подполковник тогда ещё бурчал, что Управление ему не помогает, а мешает, ограничивает зоны поиска. Однако маховик раскрутить удалось, и настал день, когда Седьмой отдел ворвался в самый настоящий подземный бункер.

Его не было ни на одной карте. Тофик отыскал логово цыганского барона, одного из не смирившихся, «таборных», анализируя показания насмерть запуганных бомжей и наркоманов. Когда соорудили это убежище, как сумели укрепить его стены, Наташа не знала. Произошла довольно ожесточённая перестрелка, в ходе которой все цыгане оказались убиты.

Вечером был большой банкет, все смеялись, много пили, выгнали из ресторана какую-то хмурую компанию, а явившимся патрульным показали свои карточки и чуть не заставили выпить. Вот и всё. Седьмой отдел отомстил, никаких сомнений в этом не было — кроме огнестрельного оружия в таборе нашли и пару арбалетов. Только Тофик был мрачен.

Он и после этого призывал не ослаблять нажима, вычистить всё до конца… Но Управление устроило Таги-заде выволочку за большой процент раненых и травмированных, к тому же конца у московских подземелий просто нет, слишком многие любили схорониться поглубже за тысячу лет.

Кроме того, люди просто устали. Незаметно всё вернулось на круги своя, но Тофик получил подполковника.

Убийства продолжались… Наташа знала об этом, но просто привыкла. Как и все. В тридцатимиллионном городе убийства случаются каждый день, и лишь малая часть их находилась в ведении Седьмого. Между тем ночные охоты продолжались, хотя улов становился всё более бедным. Крыс стало меньше, очевидно меньше, помог и Кордон. Ещё несколько лет спокойной, размеренной работы, и их просто не станет…

Уже собираясь выходить, Наташа вспомнила о нечищеном «рокоте» под кроватью, а доставая его, наткнулась на бокалы. Что ж, теперь пусть полежат до вечера…

В мешковатом комбинезоне спрятанная на животе кобура не бросается в глаза, уставшим от сабо ногам уютно в разбитых кроссовках. Последний раз посмотрев в зеркало, Наташа покинула квартиру.

У лифта сидел Артём, сосед. Он тяжело расползся по креслу стопятидесятикилограммовой тушей, уронил голову на жирную грудь. Дым ещё висел в воздухе сизой пеленой.

— Ты уже совсем обнаглел? — прошла мимо него Наташа. — Днём куришь?

— Пьяный я, — печально сообщил Артём.

— С утра?

— С вечера… Скучно мне, Наташка. Посади меня в тюрьму.

— Опять женщина бросила? Вот я тебя оштрафую раз-другой — и тогда тебе действительно станет весело. Пойдёшь работу искать, чтобы долги выплатить.

— Женщина бросила, — подтвердил сосед. — Но на это мне наплевать. В Сетях много неуравновешенных самок, готовых скрасить даже моё одиночество… На какое-то время, конечно, пока не очухаются… Только знаешь, уже не помогает.

— Займись чем-нибудь, — пожала плечами Данилова, вызывая лифт. — Иди работать.

— Я не хочу, — тяжело вздохнул Артем. — Всё дело в том, что мне неприятны люди. Никого не хочу видеть, теперь уже и на экране. Все люди — тупые ублюдки, Наташа.

— Не выражайся! — Она вошла в кабину и уже оттуда прикрикнула: — И не смей курить днём! Оштрафую!