Свидетели Крысолова

Теперь, видишь ли, народ стали клонировать… — Зелень замахал руками, отвергая Наташины возражения. — Да что ты, Унылая! Всем это известно. А не веришь — возьми цифры да сочти, как я сделал. Откуда столько людей, если давно уж убываем? А надёжных цифр ты, кстати, нигде не найдёшь. Я когда-то очень любил по Сетям лазить: в пиратских цифры есть, да кто им верит? Правительство удавится, но своих цифр не даст. И отговорку придумали: некорректно. Некорректно вести такую статистику, это влияет на свободу выбора через давление на психику граждан. Тьфу! Ну ничего, есть цифры старые, есть кое-какие отчёты по исполнению закона о рождаемости… Можно кое-что сосчитать. Клонов много… Иначе и нельзя, ведь рынок, он чуткий, его не обманешь, он чахнет, если его свежей кровью не кормить. Экономика… Давно я этому учился, уж всё позабыл.

А всё просто, ты меня слушай. Людей тоска забирает, из Сетей не выходят, никуда ездить не хотят. Заработать можно не выходя из дому, вон — в полезные игры играй, и всё, на пачку пельменей хватит. Вымирает человечество, и я тебя спрошу: а кому оно такое надо? Никому. И себе не надо, раз вымирает. Вот когда я всё это понял, то решил, что играть в эту игру не стану. И не я один… Говорить правду нам твои коллеги не давали, чуть что — на обследование. Но какой же умный человек может быть полностью нормален в нашем мире? Конечно, психозы всякие одолевают. И тогда тебе сразу — запрет на публичные высказывания!

И спускались такие, как я, вниз, вот сюда. Просто чтобы поговорить с людьми! Я, кстати, сперва хотел к цыганам податься, к таборным. Думал, у них всё по-другому… Нет, ничего у цыган другого не было. Просто загнали их бароны в чёрное тело, чтобы подземелье сторожить, и личных карт не давали. Не веришь? Мне самому рассказывали: отнял барон документы, вот и сижу здесь. Какой смысл им был врать? Бароны полиции не боялись, а цыганам в голову не приходило жаловаться. Вместе пили с ними, вместе обкуривались, говорили много. В полиции-то они не такие разговорчивые, потому что одну правду всё-таки имеют: за своих стоять, против всех.

Вон как ты сморщилась! Но скажи мне, Унылая, а где были бы сейчас цыгане, не поступай они вот так? Сидели бы дома по уши в Сетях, вот где! И с большинством так случилось, но кое-кому повезло провиниться перед бароном, вот он их и сослал под землю. А тут другой расклад: хочешь жить — держи руку на ноже. Не хочешь — так и не будешь, подземелья таких не понимают. Конечно, и таборные не дураки к Сетям прилепиться, всякое бывало. Но у них жизнь другая, чем у осёдлых: у них в жизни был страх и интерес. А ещё им скучно бывало, и оттого они детей заводили. Ты думаешь, откуда у людей дети? От скуки, от чего же ещё. Зачем они нужны? Просто скука разная бывает, а нужна такая, которую разогнать нельзя. Беспросветная нужна скука.

Цыгане меня приняли — а что не принять, если я им личную карту сразу отдал. Человек пригодится, а жили они сыто. Но показалось мне, что не свобода это ещё, вот и спустился я ниже, к бомжам. Цыгане говорили: куда ты?! Там грязь, там вонь, будешь не человеком, а животным. Но у меня своя голова! Спустился я и обомлел.

Смотрю — дети растут под землей, Унылая! Я-то и не знал. Растут, болеют, умирают и выживают, голодают и на ошибках учатся, плесень жрут и рыбу безглазую ловят. И не жалуются, потому что привыкли жить свободно. Да, под землёй, зато сами себе хозяева. Хозяева своему рабству, понимаешь? Времени у них много, что такое Сети — не знают. Браслет в руке покрутят и выкинут, потому что старшие сказали: сверху только зло.

И, несмотря на все ваши облавы, бомжей оказалось много, куда больше, чем я предполагал. Тут, конечно, цыганам спасибо, это они их раскормили. Ведь жратвы мало, а наверх охотиться вылезать, магазины громить или хоть за собаками гоняться — под облаву быстро попадёшь. Наверху бомж неловок, не его среда обитания. А цыгане то попросят что-то спрятать, то труп поглубже зарыть, то провести незаметно из района в район. Без цыган туго бы пришлось…

— Думаю, трупы вы не прятали, — вставила слово Данилова, когда Зелень потянулся к ковшику смочить горло. — Думаю, вы их жрали, гордые свободные люди. И не так уж много вас было.

— Когда как, — признал Зелень. — Иногда такой труп попадался, что понюхать невозможно, не то что есть. А что немного нас было… Так людям солнце нужно, а здесь оно откуда? Оставим это. Вот скажи: а почему нельзя кушать мёртвых людей? Что в них особенного? Мясо оно и есть мясо. Предки наши им не брезговали, я в молодости много всего читал… Молчишь и с презрением отворачиваешься? Хорошо, Унылая, оставим и этот вопрос. На чём я остановился, Сучок?

— На цыганах. Как они выручали нас, как лечили… Только смотрю я на тебя, Зелень, и думаю: совсем ты рехнулся.