Свидетели Цусимы

Всю ночь я провел врубке. Когда рассвело, — это было часов в 5 утра, — на горизонте никого не было. Смотрю: за мной следуют броненосцы «Орел», затем «Апраксин», «Адмирал Сенявин», а слева крейсер «Изумруд». Больше никаких судов на горизонте не было. Было 6 часов утра. В это время выходит командир с обвязанною головой и подходит к рубке. Я говорю:

— Ну, что? Как себя чувствуете?

— Очень голова болит.

— Так идите, лягте.

— Да не лежится. Я хожу все время и смотрю, нельзя ли чего починить.

— Вот трубу посмотрите (в трубе, оказывается, оторвало громадный лист), нужно бы оторванный лист как-нибудь пригнуть».

«Наварин» был потоплен отрядом миноносцев «Судзуки». Конец «Наварина» описал Таубе на основании услышанного им от одного из трех оставшихся в живых. После окончания артиллерийского боя, когда на «Николае Первом» был показан курс и был поднят сигнал: «Следуй за мной!» и оставшиеся в строю суда увеличили ход, «Наварин» тоже пытался следовать за ними, хотя на таком ходу у него садилась корма и он своими кормовыми пробоинами принимал все большее количество воды.

До 9 часов вечера броненосцу удавалось поспевать за эскадрой, успешно отбивая все минные атаки, но к этому времени он настолько погрузился кормой, что вода заливала кормовой срез и доходила до 12-дюймовой башни. Невозможно было продолжать идти таким ходом, и он уменьшил его, а когда все корабли быстро скрылись из виду в темноте, совсем застопорил машины и начал подводить пластырь. Тут миноносцы со всех сторон начали отчаянно нападать на него; одно время их было более двадцати. Броненосец усиленно от них отстреливался, и первое время ему удавалось не допускать их приближения, но вот около 11 часов один из нападавших миноносцев, подойдя незаметно сзади, выпустил мину в корму броненосца. Мина взорвалась, послышался страшный удар, и всю корму залило водой.

Среди команды произошло некоторое замешательство, и не успели они прийти в себя, как другой миноносец выпустил мину, взорвавшуюся посредине корабля с правого борга. Миноносец при своем повороте обратно был утоплен последними выстрелами «Наварина», который продолжал тихо двигаться вперед, сильно накренившись на правый борт. Чувствуя близкую гибель, все люди на броненосце бросали свои места и выбегали наверх; одни старались спустить шлюпки, другие метались по палубе, третьи прыгали в воду. Офицеры, сознавая безвыходность положения, прощались друг с другом. Действительно, броненосец накренился настолько, что стрелять уже больше не мог. Правым бортом он уже лежал на воде, и видно было, как к нему подходят, отделившись от других, еще два неприятельских миноносца.

Подойдя совсем близко с левого борта, они выпустили еще две мины, которые взорвались, после чего «Наварин» сразу перевернулся, задавив при этом те немногие шлюпки, которые перед самой гибелью удалось спустить. Это было в первом часу ночи.

Все сведения, которые я передаю здесь, почерпнуты из рассказа матроса Седова, одного из трех спасшихся с «Наварина», который на следующий день был подобран из воды японским миноносцем и привезен им в плен. Рассказ о том, что он претерпел, 16 часов подряд носимый волнами, настолько интересен, что я не могу удержаться, чтобы не привести его.

Когда Седов после гибели броненосца попал в воду, он очутился среди массы барахтающихся и плавающих матросов; большинство из них не успели запастись спасательными средствами, и многие хватались за других и топили друг друга. Все кричали и взывали о помощи, но японские миноносцы один за другим уходили, никого не спасая, сопровождаемые мольбами и проклятиями тонущих.

За Седова тоже ухватился один — баталер Казняков — и чуть не потащил его ко дну.

Седов еле успел от него вырваться, после чего тот сейчас же утонул. Кругом слышались отчаянные вопли и крики: «Не подплывай, утопишь», «Не хватайся, все равно убью» и т.д. Седова, несмотря на пробковый матрас, которым он был опоясан, что-то сильно потянуло вниз, и он довольно глубоко ушел под воду, но после некоторых усилий опять всплыл. В это время с погибшего броненосца начало с большой силой выбрасывать на поверхность деревянные вещи, за которые хваталась команда, но в то же время этим деревом сильно калечило многих плавающих. Вблизи Седова одному матросу сломало руку, другому разбило челюсти, и он, громко застонав, скрылся под водой, еще одному каким-то бревном разбило череп, но на нем был пробковый пояс, и он продолжал мертвый плавать на поверхности.