Свидетели Цусимы

— Желаю, во-первых, чтобы немедленно дано было разрешение донести Государю-Императору о постигшем меня несчастье; во-вторых, чтобы личное имущество команды и офицеров было оставлено в их распоряжении, и, затем, если нам Государь-Император разрешит вернуться в Россию, чтобы со стороны японцев не было препятствий.

Того отвечал, что последний пункт без разрешения Микадо он не может исполнить, но он будет ходатайствовать об этом. Вот и все. Впоследствии я получил от Микадо разрешение ехать в Россию. Мне предлагали дать подписку, что я не буду больше участвовать в сражении, но, как служащий человек, я не мог дать такой подписки.

Затем, когда 21 августа я был исключен со службы и стал свободным человеком, тогда я сказал японцам:

— Теперь я могу располагать собой и поэтому могу дать требуемую от меня подписку и прошу отпустить меня.

Я был отпущен».

Показания относительно боеспособности кораблей Небогатова весьма противоречивы. При последующих расследованиях в суде, на газетных полосах было опубликовано множество спорных, несовместимых свидетельств (это бывает, когда столько людей разными способами стараются докопаться до истины).

Что касается «Орла», единственного уцелевшего судна с современными 12-дюймовыми орудиями, то его кормовая башня успела выстрелить 113 снарядов, оставалось всего 4, а транспортировать боеприпасы из переднего погреба было делом почти безнадежным. Кроме того, эта башня получила попадание, и одно из ее двух орудий не могло подниматься. В носовой же башне, в ходе боя, был оторван ствол левого орудия, а снарядный подъемник правого вышел из строя, вследствие чего снаряды и заряды с огромным напряжением сил вручную переносились от левого подъемника к правой пушке.

Таким образом, корабли Небогатова располагали всего лишь двумя орудиями, способными тягаться с артиллерией японских броненосцев, и даже из этих двух одно могло стрелять лишь с большими интервалами, а у другого оставалось только четыре снаряда.

Другие русские крупные орудия — два устаревших 12-дюймовых на «Императоре Николае I» и более современные, но меньшие по размеру орудия кораблей прибрежной обороны — могли быть легко «переплюнуты» японцами.

Итак, Небогатов решил сдаться. Подробности произошедшего теперь трудно восстановить в деталях. Конечно же, флагман поднял сигнал о сдаче, а затем другие корабли последовали его примеру, за исключением «Изумруда», скорость которого позволяла ему прорвать окружение и оставить позади японские крейсера, посланные в погоню. Но как глубоко влиял на адмирала командир флагмана капитан Смирнов — не известно, хотя не исключено, что Смирнов, один из наиболее солидных и влиятельных русских капитанов, в данном случае был пессимистом, и он говорил с Небогатовым как раз перед сдачей. Вопрос о том, держал ли Небогатов формальное совещание с офицерами, чтобы получить их согласие (как это прописано в Статье 354), не решен, хотя тому имеется ряд свидетельств. Сам он никогда не допускал этого, возможно, для того, чтобы отвести от своих подчиненных обвинение в подбивании его на «измену».

Ниже следуют показания очевидцев на процессе Небогатова в Военном трибунале, и это лишь малая часть предоставленных свидетельств. Много описаний пришлось исключить из-за их очевидного неправдоподобия, другие — потому что просто не внушали доверия, так как были даны офицерами, больше заинтересованными выставить себя в приглядном свете, чем в самой истине. Например, подозрительно много офицеров заявили, что совещание у Небогатова действительно состоялось, но сами они на нем не присутствовали. И тут не может не впечатлить также число офицеров, которые, по их свидетельству, услыхав о сдаче, в патриотическом раже кричали, что они лучше застрелятся, но почему-то у них для этого не нашлось ни времени, ни смелости.