Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Одним из таких заведений был приют Протестантской внутренней миссии в Шойерн-бай-Нассау. Карл Тодт, директор Шойерна, быстро понял, что от него требуется. На него давили с трех разных сторон. Председатель Центрального комитета Внутренней миссии пастор Константин Фрик был горячим сторонником «эвтаназии» и не останавливался ни перед чем, чтобы заставить строптивых директоров подчиниться. На совещании директоров региональных лечебниц, состоявшемся в Берлине 20 марта 1941 г., Тодт узнал, что Гитлер издал приказ, санкционирующий убийство пациентов. Но к этому времени он и его сотрудники уже были глубоко вовлечены в «практику эвтаназии» и отправляли детей, отданных под их опеку, на смерть сначала в санаторий Эйхберг, а затем в Хадамар. Из 370 детей, находящихся на попечении в Шойерне, 228 были отправлены на смерть в Хадамар, из них 89 – в период с января по август 1941 г. и 139 – с августа 1942 г. по март 1945 г. Кроме того, Шойерн служил одним из перевалочных пунктов для детей-пациентов, направленных в Хадамар из приютов Рейнской области и Гамбурга [18].

Ключевую роль в интеграции Шойерна в сеть заведений смерти сыграли власти Висбадена. Фридрих Бернотат, провинциальный чиновник, отвечавший за лечебницы и приюты, активно поддерживал идею медицинских убийств и был готов добиваться содействия коллег любыми способами, в том числе лестью, угрозами и уговорами. При этом Бернотат не просто пытался убрать с дороги тех, кто ему мешал. Бывший улан из Восточной Пруссии, после Первой мировой войны устроившийся в провинциальную администрацию, Бернотат с удовольствием пользовался своими связями в нацистской партии и СС, чтобы отправлять врагов и конкурентов в ряды вермахта, и однажды даже сумел устроить так, что его старого соперника (и такого же энтузиаста «эвтаназии») Фридриха Меннеке отослали на Восточный фронт. Бернотат всегда мог пригрозить, что не направит в лечебницу пациентов, получающих государственное финансирование, а без них Шоейрну, как частному религиозно-благотворительному учреждению, грозил финансовый крах. В результате уже в 1937 г. Тодт согласился передать приют под контроль Бернотата [19].

Программа медицинских убийств позволяла таким людям, как Бернотат, делать карьеру и проявлять идеологическое рвение. Если большинство чиновников от здравоохранения, по-видимому, участвовали в происходящем, не задавая неудобных вопросов, но без особого энтузиазма, бюрократы наподобие Бернотата помогали связать Берлин с провинциями, а государственную администрацию с местными гауляйтерами. Возглавив в 1943 г. провинциальное управление по делам молодежи и исправительным учреждениям, Бернотат сразу начал искать способ наладить связи между находившимися в его ведении лечебницами, исправительными учреждениями и детскими домами. Первая возможность представилась в мае, когда он помог чиновникам Министерства внутренних дел в Берлине избавиться от 42 детей-мишлингов (наполовину евреев), организовав их перевод из детских домов в Хадамар. Альфред Фолькель был одним из пятерых детей, кому посчастливилось освободиться благодаря стороннему вмешательству. Он вспоминал, как один или два раза в неделю некоторых детей вызывали в «канцелярию», откуда они не возвращались. Когда ему поручили сортировать их одежду, он понял, что с ними случилось. Хотя «арийских» воспитанников исправительных учреждений отправляли на смерть в Хадамар крайне редко, Бернотат в 1943 и 1944 гг. начал создавать механизмы, позволяющие интегрировать исправительные учреждения в общую систему медицинских убийств. Подопечных, не проявлявших никаких признаков «улучшения», с того времени можно было отправить в «трудовые воспитательные лагеря» для молодежи, гиммлеровские молодежные концлагеря в Морингене и Укермарке, или убить в лечебнице Хадамар. В этом качестве, а также как средство устранения новорожденных инвалидов, «эвтаназия», по всей видимости, должна была стать постоянной частью нацистской системы «социального благосостояния» [20].