Свидетели Времени

«Но так часто делают, когда восстанавливают картину происшедшего», — мысленно ответил ему Ратлидж.

Доктор Стивенсон вздохнул и стал рассматривать потолок, как будто ища там ответ.

— До этого у меня в ту ночь был срочный вызов на одну из ферм, около пяти утра, и я очень устал. Блевинс переживал тяжело, он был прихожанином церкви, как вам, наверное, известно. Я не видел причин подвергать сомнению его слова.

— А как выглядел сам Блевинс?

— Он был просто вне себя от ярости, бледен, руки тряслись. И все повторял: «Я не могу понять, как можно убить священника ради нескольких фунтов. Неужели жизнь здесь стала так же дешева, как в Лондоне?» Или что-то в этом роде.

— Расскажите о комнате.

— Она была в беспорядке. Вы бы видели. Я с трудом мог сделать шаг, чтобы не наступить на бумаги или книги. Я искал следы борьбы, но не находил. И что-то об этом сказал Блевинсу. У меня всегда было чувство, что отец Джеймс сможет за себя постоять. Я видел, как он ездил на своем велосипеде, иногда поздно ночью и при любой погоде, накручивал педали как ни в чем не бывало. Он был физически крепкий. Но, разумеется, с таким человеком, как Уолш, он бы не справился. — Доктор посмотрел на пресс-папье. — Никаких царапин на руках, ничего под ногтями. На лице тоже нет следов. Присутствовало окоченение, но я уверен — смерть наступила более двенадцати часов назад.

Рассказывая, он перевел взгляд с потолка на инспектора — разговор о медицинских деталях был более привычен, чем о внутренних переживаниях и личных впечатлениях.

— Задняя часть черепа была раздроблена, огромное тяжелое распятие лежало у двери. На нем ясно виднелись волосы и кровь. Я встал на колени, постелив на пол свой носовой платок, кто-то посветил мне лампой, чтобы я мог лучше рассмотреть рану. Было нанесено по крайней мере три удара — первый его оглушил, второй убил, а третий завершил сомнения напавшего. Все с неимоверной силой, исходя из состояния черепа.

— Что подтверждает, что священник стоял спиной к убийце.

— Верно. Мне сказали, что не было отпечатков пальцев на распятии, они были или стерты, или напавший был в перчатках.

— Женщины носят перчатки, — сказал задумчиво Ратлидж, вспомнив Присциллу Коннот, которая была высокого для женщины роста.

— Не думаю, что это могла быть женщина, — ответил Стивенсон. — Не могу отрицать, что такое возможно, но с трудом могу поверить, что женщина могла ударить более двух раз. — Он пожал плечами. — Впрочем, все зависит от душевного состояния. Это была ужасная рана, и по своему опыту я знаю, что женщина не захочет быть забрызганной кровью. Какая бы ярость ни владела ею и какой бы сильной волей она ни обладала. Это не медицинское заключение, а мое мнение, считаю, что женщины стараются избегать таких ситуаций. Я засвидетельствовал его смерть и назвал причину — убийство.

Ратлидж задумчиво произнес:

— Я думаю, как бы сам поступил, застав в доме грабителя.

— Никогда не был в такой ситуации, инспектор, но думаю, что, увидев такой разгром в доме, я был бы разъярен. А если бы узнал грабителя, то потребовал бы немедленно убраться из моего дома, не быть полным идиотом, если не хочет, чтобы его посадили. И разумеется, в тот момент не испытал бы к нему сочувствия, как к заблудшему грешнику. Конечно, я тоже мог стать жертвой, хотя проявил бы осторожность, не зная, на что способен незнакомец, с другой стороны, я бы с ним не церемонился. Ведь я не священник, и меня не учили милосердию.

Хэмиш заметил: «Он был на войне, отец Джеймс. Стал бы он подставлять другую щеку?»

И, как будто услышав это замечание Хэмиша так же ясно, как услышал Ратлидж, доктор Стивенсон задумчиво поправил на столе папку, выровняв ее край с пресс-папье, и добавил с выражением сомнения:

— Если там не было грабителя, если это был не Уолш, значит, мотив был другой, возможно, личная месть, тогда отец Джеймс оказался лицом к лицу с врагом, на которого не могли подействовать разговоры о милосердии и прощении.

Ратлидж промолчал.

Стивенсон беспокойно задвигался в своем кресле.

— Нет, Блевинс опытный полицейский и не мог ошибаться.

И снова Ратлидж оставил его слова без внимания. Вместо этого спросил:

— Вам хорошо известно прошлое отца Джеймса?

— Вот это типично для вас, лондонцев. Вы не живете здесь и не знаете здешних людей. И не понимаете, что местные жители не имеют комплексов, которые вы ищете. — Ратлидж хотел возразить, но Стивенсон продолжал: