Свидетельница Гора

Итак, я коснулась стены, я посмотрела на нее вблизи, оценила ее высоту и ножи. Признаться, я не хотела находиться в этом саду. Разумеется, я нисколько не сомневалась, что на этой планете найдется немало гораздо худших мест для обитания. Нетрудно догадаться, что многие там снаружи, несомненно, жаждут оказаться внутри этих стен, в безопасности и красоте этого сада. Конечно, здесь куда безопаснее, чем по ту сторону стены. Такой вывод нетрудно было сделать на основе тех криков, топота ног и сигналов тревоги, что время от времени доносились до нас снаружи. В такое время мы смотрели друг на дружку в страхе, безмерно радуясь тому, что находились в саду. Иногда мы даже боялись, что двери дома вот-вот выбьют, сорвут с петель ворота, и внутрь ворвутся мужчины, найдя здесь нас, беспомощных в этом саду, таких же беспомощных как сочные фрукты на ветках его деревьев, предположительно недоступные за этой стеной. И, между прочим, эти страхи не были столь уж беспочвенны, как могло бы показаться. Насколько я поняла, город сейчас переживал не лучшие времена, хотя, честно говоря, по большей части я не понимала того, что происходило снаружи. Иногда мне казалось, на улицах правит анархия. До нас доходили слухи, что некоторые такие сады подверглись нападению и были разграблены, и их содержимое было уведено, и кто может сказать, куда и с какой целью? Но наш дом, если я правильно поняла, был неуязвим для подобных разрушительных действий. Похоже, наш дом, обладал неким особым статусом. Вероятно, это место пользовалось определенным расположением тех, кто правил городом. Мы были, по крайней мере, до сего момента, освобождены от репараций, конфискаций, налогов и прочих поборов. Безусловно, нам тоже по-своему было тревожно находиться в этом саду, поскольку мы не были глухими и отлично слышали то, что иногда происходило на улице, по ту сторону стены. Кроме того, подслушанные разговоры охранников и гостей, тоже давали пищу для размышлений. Суммируя все полученные сведения, мы пришли к выводу, что далеко не каждый дом в этом городе, имевший такие сады, был избавлен от грубого и неожиданного вмешательства.

Мы, обитательницы этого сада, были существами избалованными и нежными. От нас требовалось только быть красивыми и угодливыми. У нас имелись шелка, духи, косметика и украшения. И именно эти вещи должны были нас волновать. Мы были практически полностью не осведомлены относительно того, что происходило снаружи. В действительности, это считалось подобающим для нас. Быть информированными — было не нашим делом. Мы не относились к тому типу людей, которых стоило информировать. Порой, когда с улицы долетали резкие звуки, я наблюдала за остальными, и видела, с каким страхом смотрели они друг на дружку, каким ужасом наполнялись их глаза, как испуганно прижимали они к себе свои шелка. Там, по ту стороны этой стены, был другой мир, совершенно отличающийся от этого, от того к которому они были приучены. Это был грубый, неистовый, яростный, требовательный мир. Окажись они за пределами этих стен, и я нисколько не сомневалась, что они мгновенно обнаружат, что их жизнь перевернулась вверх дном. Но что до меня, то я не хотела оставаться в этом саду. Я видела мир, который был за этой стеной, и он был намного реальнее их существования. И именно в том мире мне хотелось бы жить, даже, несмотря на всю его жестокость и опасность. И надо понимать, что дело было вовсе не в том, что я была недовольна своим статусом. К этому времени я уже пришла к тому, чтобы понять то, чем я была, и наслаждаться этим. Просто я хотела быть тем, чем я была, но по ту сторону стены, а не внутри ее, не в этом саду. На самом деле, внутри периметра огороженного этой стеной, у меня не было возможности да конца понять своего естественного состояния, по крайней мере, я не могла в его полном объеме быть той, кто я есть. Просто кому-то для этого требуется целый мир, во всем его многообразии, с тысячами возможностей и опасностей. Я предпочла бы обноски, если бы мне их позволили, вне стены, шелкам и драгоценностям фаворитки в ее пределах.

Я услышала голоса, доносившиеся из дома. Настолько быстро, насколько это было возможно в моей ситуации, дрожа от страха и морщась от боли, я устремилась прочь от становившегося опасным места. Ноги горели огнем, острые грани камней безжалостно впивались в их кожу, но это ерунда, мне будет гораздо хуже и больнее, если меня обнаружат у стены. Подходить к ней, нам было строжайше запрещено. Точнее, нам было запрещено наступать на полосу засыпанную щебнем, что шла вдоль стены. Конечно, я не должна была заходить на нее. Это запрещено! Однако прежде чем зайти сюда, я тщательно осмотрелась. Я приложила все усилия, чтобы удостовериться, что меня никто не видит. Я была уверена, что за мной не следили.

В мои намерения входило, обогнув кустарник и ряд маленьких замысловато постриженных деревьев сада, вернуться к фонтану. Но я едва ступила на траву, как меня, словно плетью ударил мужской голос:

— А ну стоять!