Свидетельница Гора

— Кто бы мог знать, как я боролся со своей слабостью, со своей любовью к тебе! — воскликнул мой господин. — Я гнал тебя от себя. Я избегал тебя. Я относился к тебе с презрением. Я оскорблял тебя. Я старался держаться от тебя подальше. Я обращался с тобой с равнодушием и жестокостью! Но каждое мгновение, когда тебя видел, мне приходилось бороться с собой, со своим желанием схватить тебя, заключить в свои объятия, прижать тебя к себе!

Комната, казалось, начала вращаться вокруг меня, пол закачался, пытаясь уронить меня. Мне вдруг показалось, что лампа начала гаснуть. У меня перехватило дыхание. Я поняла, что еще чуть-чуть, и я упаду в обморок.

— Да, — выкрикнул мой господин. — Я люблю тебя!

Я из последних сил вцепилась в ускользающее сознание. Мне было трудно дышать, сердце колотилось как бешеное. Но вот, наконец, пол перестал раскачиваться подо мной, в комнате посветлело, я снова была в полном сознании. Даже через все помещение я видела, в каком страдании, каком мучении он находился.

— Я не должен любить тебя! — прорычал он. — Я не должен позволять себе такую глупость!

Я извернулась, и поднялась на колени. В конце концов, я находилась в присутствии свободного мужчины, фактически, своего господина. Посмотрев на него, я встретилась с его дикими глазами.

— Но я ничего не могу поделать с собой, — признался мужчина. — Я просто люблю тебя!

— Вы не дали мне даже малейшего намека на это, Господин, — укорила я его.

— Я не знаю, кого я ненавижу больше себя или тебя, — сказал он, — или обоих сразу. Себя за свою слабость, а тебя за то, что именно Ты сделала меня таким, и за то, что Ты самая волнующая и желанная женщина во всем мире!

— Господин находит меня интересной для него? — поинтересовалась я.

— Видеть тебя — означает хотеть! — в ярости крикнул мужчина, а затем обернулся и снова, раз за разом принялся бить в стену кулаком, приговаривая: — Я! Не должен! Любить! Тебя!

— Но ведь, некоторые мужчины, Господин, — заметила я, — любят своих рабынь!

— Ты — простая варварка в ошейнике! — напомнил мне он.

— Да Господин, — не стала отрицать я.

Вдруг мужчина резко повернулся ко мне.

— Ненавидя тебя и одновременно любя, я не мог не ощущать той роли, которую Ты могла сыграть, и той опасности, которая могла бы исходить от тебя. Я знал, что среди остальных, тех кто служил в работорговом доме на Косе, найдется не так много тех, кто смог бы наверняка снова опознать тебя. Поэтому я держал свои чувства в секрете от всех, никому не признаваясь в том, какое страдание, причиненное, кто бы мог подумать, простой заклейменной рабской красоткой, я ношу в своем сердце. Вот так и получилось, что, когда понадобился человек, чтобы разыскать тебя и перерезать глотку, то именно я оказался на первом месте у моих работодателей. Они ведь знали о моей ненависти к тебе, а не о моей жажды тебя, о моем презрении, а не о моем неутоленном желании тебя. В действительности у них просто не было иного выбора, поскольку другие охранники просто послали их подальше, не желая участвовать ни в твоих розысках, ни в твоем убийстве. Это, кстати, свидетельствует в пользу твоей популярности, необузданная Ты моя, изящная маленькая искусительница.

— Я благодарна вам, за ваш обман, Господина, — сказала я ему. — Я обязана вам своей жизнью.

— Я до самого последнего момента не знал, как я поведу себя, — признался мужчина, — вплоть до того мгновения, когда я приставил нож к твоему горлу. Именно тогда я, наконец, осознал, что не смогу, по крайней мере, в этот раз, оборвать твою жизнь, даже если бы Ты была самой недостойной из всех рабынь.

— По крайней мере, в этот раз? — растерянно повторила я.

— Ты — рабыня, — напомнил он мне.

— Да, Господин, — поняла я его намек, на то, что все мы объекты желания своих владельцев, во всем, в том числе и в вопросах жизни и смерти.

— Как же я мечтал владеть тобой, — вздохнул мой господин.

— Теперь я ваша, — улыбнулась я.

Мужчина подобрал нож и вложил его в ножны. Трудно описать какое облегчение я почувствовала, увидев, как эта сталь исчезает с моих глаз. Однако следом мой господин поднял плеть. Он накрутил ее ремни на рукоять и, подойдя ко мне, стоявшей на коленях, приложил ее под моим подбородком, вынуждая поднять голову.

— Да, — кивнул он своим мыслям. — Думаю, что любой нашел бы тебя очень привлекательной. Те, у кого я тебя купил, сказали мне, что Ты упрашивала их об использовании, и заслужила оплеуху.

— Я действительно просила их об использовании, — вынуждена была признать я. — Но разве я заслужила этим пощечину?

— А как насчет плети? — предложил мне выбор мой господин.

— Как владелец пожелает, — ответила я дрогнувшим голосом.

Однако, к моему облегчению, он повернулся и положил плеть на низкий стол, стоявший в подвале. Тогда он снова встал передо мной и задумчиво уставился на меня.

— Ты ведь поползла бы, выпрашивать использования, к ногам любого мужчины, — заметил он.

— Да, Господин, — не стала отрицать я.

— Ты и меня упрашивала об этом, даже без угрозы плети и даже до того, как узнала, кто именно перед тобой, — добавил мужчина.