Свидетельница

– Убери руки, ненормальный! – Я отпрыгнула. – Садист!

Я оказалась в коридоре, он вывалился вслед за мной. Поймал за руку и больно дернул на себя.

– Иди сюда!

Изловчившись, я треснула его сумкой по черепу. Это только еще больше его разозлило.

– Ах ты!

Чернов выдернул у меня из рук сумку и бросил на пол. Этого мгновения мне хватило, чтобы вырваться и оказаться на лестнице. «Телефон в кармане», – вспомнила я.

Тут Чернов прыгнул за мной, лестница заходила ходуном. Он напоминал мне разъяренного медведя. Видела подобное в кино. Я нырнула под перила, повисла и спрыгнула вниз. Поднимаясь, запуталась в собственном шарфе и поняла, что сплоховала – Чернов уже был внизу и перегородил мне путь к выходу.

– Я тебя просил молчать? Сучка!

Он качался из стороны в сторону, как неваляшка. Мне стало страшно.

– Я ничего не говорила, – зачем-то начала я оправдываться. – Твоя Рыжая сама Ксюшке позвонила.

– Не свисти, – посоветовал он, надвигаясь на меня.

Я метнулась в столовую. Уронив по пути стул, бросилась к кладовке. Толкнула дверь. Зачем я это делала? Не знаю. Во мне проснулся инстинкт самосохранения и заглушил здравый смысл. Оказавшись среди коробок и кастрюль, захлопнула дверь и двумя руками задвинула засов.

Я оказалась в западне. Кладовка не имела окон и запасного выхода. У меня оставалась одна надежда – телефон. Но, вытащив его на свет, поняла, что зря надеялась. В черновской кладовке напрочь отсутствовала сеть.

Между тем Чернов стоял под дверью.

– Ты провинилась, Светочка, – вещал он. – И должна быть наказана. Таких девочек, как ты и Ксюша, надо воспитывать. Плохо тебя муж воспитал.

– А тебе лечиться надо, – ответила я. – В стационаре и смирительной рубашке! Псих.

Он подергал дверь.

– Светик, открой по-хорошему.

– Не дождешься.

– Ты поиграться со мной решила?

Чернов дернул сильнее, и я поняла, что засов, держащийся на трех шурупах, – лишь видимость надежности. Чернов дергал дверь методично, словно раскачивал больной зуб.

Я проклинала Ксюшкино второе замужество. С самого начала можно было понять, что ничего хорошего из этого не получится. Одна тетя Таня была довольна – дочь выходит за богатого.

Познакомились они в ресторане, куда Ксюха закатилась с однокурсниками. Она тогда была в депрессии, от которой пыталась избавиться всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Студенты-хореографы отрывались по полной, они умеют веселиться. Ксюшка хорошо выпила и отправилась танцевать стриптиз у шеста. Вот тогда ее и заметил Вадик, который отмечал в ресторане встречу с друзьями – ветеранами второй чеченской войны.

К концу вечера компании танцоров и воинов-«чеченцев» слились в одну, как, впрочем, и линии жизни Вадика и Ксюхи.

…Вадик ударил в дверь с такой силой, что стало очевидно – она вот-вот слетит с петель.

«Хоть бы кто-нибудь пришел! – умоляла я белый потолок с матовым плафоном. – Хоть бы кто-нибудь!»

Мой немой вопль был услышан. Там, наверху, распорядились, чтобы пришел Горин. Я узнала его по голосу. Он говорит очень громко.

– Чего шумим? – проорал он из холла.

– Да вот… – отозвался Вадик, – попросил Светку вина принести из кладовки, а у нее дверь заклинило.

Вывернулся! Я со стуком отодвинула засов и распахнула дверь.

– Ну вот, открылась, – прокомментировал Горин. – Здорово, Светик! А где вино?

Не спросил, почему я в пальто, а сразу про вино!

– Ты больной, Вадик, – повернулась я к Чернову. – Больной на всю голову.

– А ты чего в пальто? – опомнился Горин.

Не взглянув на него, я прошагала к выходу. Но уже в дверях подумала про Ксюху. Все же не по-товарищески получается – уйти, оставив подругу в лапах этого изверга.

Я взлетела наверх. Моя подруга сидела в той же позе, в том же углу. Она перестала стучать зубами, но выглядела совершенно апатичной.

– Собирайся! – приказала я.

– Куда?

– Переночуешь у нас, а завтра уедешь к маме.

– Я боюсь, – прошептала Ксюха.

– Ты должна бояться оставаться здесь! Тебе надо ноги уносить, пока жива!

– Он нас не выпустит, – возразила Ксюха.

– Там Горин внизу, они водку пьют. При нем Вадик не вякнет.

Я раскрыла шкаф и вытащила сумку.

– Бесполезно это, – остановила меня подруга. – Он сказал, что, если я уйду, он маму убьет в первую очередь. А ему ведь ничего не стоит, убьет, я верю.

– А во вторую кого?

– Во вторую меня.

– И что ты собираешься делать?

– Я сама виновата, что про эту дуру стала спрашивать…

– Ах, ты еще и виновата! – Я чуть не задохнулась от возмущения.

– Свет, ты иди. Поздно уже. Игорь там, наверное, с ума сходит.

В подтверждение в кармане запиликал телефон.

– Ты где?! – прокричал мой муж. – Ты на часы смотрела? Битый час звоню, а ты недоступна!

– Я у Ксюши. Ты Иру забрал?

– Ах ты у Ксюши?!

Я представила себе его чувства. Я бы тоже разозлилась.

– Я тебе сейчас все… – Но я не успела ничего объяснить. Игорь отключился.

– Иди, не переживай за меня. Два раза за вечер с Вадиком такое не повторяется, – вздохнула Ксюха.

С тяжелым чувством я ушла из дома Черновых. Шагала по дороге, яростно вымешивая снежную кашу. С неба теперь вместо мокрого снега лил настоящий дождь. Пережитый страх из меня выходил слезами. У поворота на шоссейку ослепили фары «жигуленка».