Свидетельницы зла

– Установить, кто звонил, конечно же, не удалось?

– Почему? Удалось. Но вот тут начинаются странности.

– Докладывай! – проскрежетал Рыков.

– Сим карта зарегистрирована на некоего Кирилла Власова, двадцати шести лет от роду. Местный.

– Так найдите его. Притащите его сюда. Вытряхните из него все, что только можно!

– Ищем. Найти не можем. Да и не мог он звонить погибшим, к примеру, месяца два назад. И даже пять недель назад не мог он им звонить, а такие звонки есть во входящих у погибших.

– Как это?

– Сидел он, товарищ подполковник. Отбывал срок наказания. Был осужден шесть лет назад за соучастие в жестоком убийстве подростка.

– Ничего себе! Ничего себе!

Теперь поворот Рыкова показался ему плавным, почти вальсирующим, и он снова еле удержал в себе улыбку.

– И какой срок он получил?

– Шесть лет лишения свободы.

– За жестокое-то убийство? – усомнился Рыков.

– Его роль оказалась незначительной по материалам дела. Стоял на «шухере», пока его компания измывалась над подростком. За это и получил шесть лет. Но! – Вишняков поднял вверх указательный палец. – Вины своей Власов так и не признал. И до последнего момента, пока суд не удалился на совещание, утверждал, что своих подельников не знает. Что увидел их впервые на очной ставке.

– А что подельники?

– А что они? Там наркоманы какие-то отмороженные, товарищ подполковник. Один из них даже до суда не дожил, умер в камере. Второй на зоне скончался.

– Выжил один Власов? – Рябов прошелся по кабинету и медленно, словно нехотя пошел к своему рабочему креслу за столом. – И когда точно вернулся? Попадает в подозреваемые?

– Так точно, товарищ подполковник. Он вернулся из мест заключения за неделю до убийства.

– Вот! Чего ждем?

– Он как сквозь землю провалился. Его родители утверждают, что он вернулся, сумку бросил, наелся, принял ванну, отоспался пару дней и исчез. По их утверждениям, он никому не звонил и ему никто не звонил.

– Родители! – недоверчиво фыркнул Рябов. – Неужели скажут: наш сын вернулся и снова взялся за старое?!

Вишняков промолчал.

Честно? Он не особенно верил в причастность Власова к убийству. Шесть лет тот провел на зоне строгого режима. И звонить оттуда не мог. Майор немного был знаком с порядками на той зоне. Там все было строго. Если и случались у кого-то какие-то телефонные звонки, то не с такой периодичностью, как они совершались с телефона Власова. К тому же родители уверяют, что сын телефон потерял еще до ареста.

– Со следаком по его делу не говорил?

Рябов поскреб щетину на подбородке. Вдруг вспомнил, что сегодня не побрился. И жена за завтраком ничего не сказала. Не заметила или не захотела замечать? Что-то у них в последние месяцы как-то все идет не так. Она сделалась скрытной. Он раздражительным. Надо бы выяснить, откуда ноги растут. А то как бы к ним и рога не добавились!

– Что он о Власове рассказывает? – вытряхнул из головы посторонние мысли Рябов.

– Не могу знать, товарищ подполковник. Следователь, который вел это дело, из органов уволился. По его месту жительства сказали, что он выбыл.

– Оп-па! – Взгляд Рябова застыл на переносице майора. – Это как?! Это на что такое намекает, майор?

Вишняков промолчал. Хотя мог бы сказать, что человека могла достать тяжелая работа, он уволился и просто уехал. Из их сумасшедшего города уехал, и всё. Разве такое невозможно?